Вразнос - страница 9

Мы идем в какой-то бар за углом, где по дощатым стенам носятся тени ковбоев, стреляющих друг в друга. Лондонские понты.

Там накапливаются, втекают и вытекают какие-то люди. Мне кивают на них, им кивают на меня — и они продолжают протягивать ленты в толпе. Сошиалайзинг и нетворкинг. Получится ли у меня быть — такой легкой, такой неспешной, такой целеустремленной — чтобы плавать с ними, переплетая ленты? Лондон, Лондон, Лондон.

Наконец появляется Настенька — и тоже смотрит в сторону. Она светлая и легкая. Это, пожалуй, главное в ней. Она — как майская шелковая ленточка, в любой сезон. Вплетается тут и там, не теряя задора, пытаясь не уставать, уставая, пытаясь не терять ритм, теряя.

Она смотрит в сторону, — мило порхая и очаровательно радуясь нашему наконец-так хотела-так ждала-и вот-свершилось! — знакомству, но как бы все время улетая вбок.

И все кружатся и топчутся на месте, а через полчаса оказывается, что все все-таки ждут кого-то очень важного, всеми любимого, необходимого и без него не сдвинутся с места… Аааа, эти лондонские networking зависания! Через три часа, не дождавшись этого совершенно не нужного, необязательного, ничтожного, всеми презираемого человека, все наконец разъезжаются.

Настя едет со мной в одном автобусе. Она немного усталая и нежная. И какие-то на ней сапожки, ботиночки. Какое-то пальтишко, курточка. И маленькие ручки. И она сразу ложится мне в сердце, как будто там всегда была.

— Не зайдешь — вот так вот сразу — на чашку чаю?

Это! Было бы! Так! Круто! Завалить! Ее! В том же номере! Утром мальчик, вечером — девочка!

— Да, пожалуй, не сегодня, — смотрит в сторону.

Наконец-то я приехала к Настеньке, во всеоружии, в full power. Привезла с собой домашнюю шарлотку, — яблочную мокренькую шарлотку с меренгами — и повалила хозяюшку прямо на стол, руки — за голову, прижалась губами к губам… Наказать, наказать ее за все! Ненавижу это маленькое гибкое тело, оттопыренную попочку, лукавые глазки!

Повалила, руки — за голову, обхватила за плечи, рукой за попу. Душистая, прогибается, думает — это такая игра. Залезла ей рукой в штаны, нащупала аккуратную щелку между двумя выпуклостями, все тугенько, и ниточка висит… измяла ей рот, за попу пощипала — и бросила.

Шарлотка совершенно сплющилась под ее плечиками, в серединке — еще можно выскрести съедобные кусочки горкой… Эта маленькая притворщица все время держит спинку!

Она села, спокойно выпутала из волос кусочек теста с белой пенкой, отправила в рот — вкусно. — Ты бешеная! — Ну, бешеная, да.

Села на диванчик — мягонькая, свежая, как листик заячьей капустки. Маечка — розовая.

Сую ей в руки бокал. Пей, пей. Напейся хотя бы! Ты ж пила когда-то — и еще как! С каких это пор ты решила, что даме не пристало блевать? Жаль, что девочек нельзя бить. Иметь — можно, а бить — нельзя.

Я молча выхлестала бокал. Она — тоже опьянела, из сочувствия.

Теперь я — размякла, легла к ней на колени, больше не лезу, перебираю пряди…

Теперь я — мягкая и сонная, а она — бодрая, и не знает, что со мной делать — ленивой кошкой валяющейся у нее на коленях.

СМС: ты на поезде?

СМС (время обдумывания: 0 сек): нет. Я у Насти.

СМС: что случилось? Ты пропустила поезд!

СМС (время обдумывания: 7 мин): НАМ не хочется из постели вылезать…

СМС: А! %-) Ну, ТОГДА конечно!

СМС (время обдумывания 0 сек): %-)

СМС: Когда обратно? Поезд — 59 фунтов!

СМС (время обдумывания — 10 мин): Настенька заплатит.

…У Настеньки — маленькие беленькие ручки. А на запястьях — шрамики.

За Лондоном, в чистом поле, позади какой-то заброшенной стоянки, звук просачивается тоненько, въется дымком — и вдруг вспухает шевелящимся комом. «Правильные» люди — мы с Настей зовем их «creatures», «кричи» — растут прямо там, выходят из-за ветл, по одному, парочками спускаются с холма. И появляются и появляются из темноты, и встают в ряды. А я — уже давно бьюсь ряду во втором, поближе к звуку — но чтоб и на людей посмотреть тоже.

Андеграундная парти, за Лондоном. Сама, без Настеньки, дорогу нашла! По секретному телефону позвонила, и механический голос сказал мне секретный адрес. И сама доехала, сама свернула под мост, пошла по берегу, а там — там уже на звук.