Времена года - страница 10

Мы сделали привал на обворожительной поляне, чтобы поесть. Что-то уронило одно из гигантских деревьев; его сгнивший пень царил над всей поляной, а останки более тонких боковых стволов стояли вокруг, как призрачные стражи; большая часть их отмерла, но некоторые начали одеваться зеленью. Я предполагаю, что один из них в конце концов займет это место.

Насладившись холодным змеиным мясом, мы потренировались в метании копий, использовав в качестве мишени трухлявый старый пень. Я была верховным третейским судьей как в отношении дальности, так и точности метания; как это бывало и на Сельве. В детстве я не проявляла склонности к спорту, кроме как побеситься и поиграть в доктора.

И тут неожиданно развезся ад. Позади нас с лесного балдахина спрыгнули три кошачьих зверюги и кровожадно помчались к нам.

Я бросила свое копье и поразила одну из них в плечо, но от сильного броска не удержалась на ногах сама. Бренда прикончила беснующееся животное хорошо нацеленным броском. Две остальные зверюги умерили свой пыл и осторожно крались по кругу на должном расстоянии. Они уклонялись от наших копий, и я крикнула остальным, чтобы они были поэкономнее с копьями.

Мы с Брендой вытащили свои копья и вместе с Габриэлем и Мартином напали на зверей и прижали их копьями к земле. За несколько мгновений мы все двенадцать образовали вокруг зверей круг, и мне вдруг вспомнилась старая английская поговорка, где речь шла о тигре, которого схватили за хвост. Звери были вдвое меньше человека, но состояли, казалось, только из мышц и зубов. Они рычали, пытались цапнуть, мотая головами туда-сюда, а из пастей текла слюна.

— Давай, Габ! — рявкнула я. Он был лучшим метателем и бросил свое копье в ближайшую кошку. Копье глубоко вошло в ее бок, она опрокинулась, жалобно взвизгивая и суча лапами в воздухе. Другой зверь увидел свой шанс и прыгнул прямо на Габа, который инстинктивно пригнулся. Зверь прыгнул ему на спину, а потом в безопасность густого лиственного покрова деревьев. Шесть или семь копий без всякого результата с треском воткнулись в землю позади него.

Под каждой лопаткой Габриэля остались по четыре раны от кошачьих когтей. Бренда тщательно их промыла, но отказалась от какой-либо импровизированной повязки из листьев и волокон. Просто держать в чистоте это всегда было хорошим советом.

Мы содрали с обоих кошек шкуры, выпотрошили туши и для пробы нарезали мясо на длинные и узкие полосы, чтобы подвялить. Старый пень давал для этого хороший огонь.

Когда стемнело, мы разожгли рядом новый, яркий костер.

Я составила список ночных вахт, каждая вахта была из трех человек и длилась три часа, пока остальные спали, но все равно никто из нас не спал слишком спокойно. Я почти уверена, что сквозь треск костра слышала, как что-то беспокойно бродило по лесу. Если кошки еще находились поблизости, то им, очевидно, не хватало храбрости напасть на нас.

Во время моей вахты на краю поляны показалась стая животных размером с собаку, с большими глазами, и начала лакомиться кошачьими потрохами. Мы бросали в них палки, но они только поглядывали на нас и исчезли не раньше, чем насытились.

Что же касается моих оценок, то нам нужно преодолеть еще около тридцати километров дремучего леса, прежде чем местность перейдет в волнообразный холмистый луг. Все были за то, чтобы попытаться проделать весь этот путь за один переход. Не было никакой уверенности, что нам еще раз попадется поляна, и никто не хотел провести ночь под крышей из листьев.

Итак, мы завернули завяленное мясо в затвердевшую кошачью шкуру и двинулись на юг.

По мере того, как мы двигались вдоль реки, менялся облик деревьев; баньян уступил место, наконец, различным видам более мелких деревьев… проклятье!

Двое этих!

Я была не очень внимательна; я все еще горевала о Милабе… на самом деле я горевала о себе, так как совершила убийство. В моей жизни уже случалось, что умирали мои пациенты; но то чувство даже отдаленно несравнимо с этим. Его глаза, когда я тянула кремень через его горло… они посветлели от боли, а потом резко замутились.

Прошло около часа после того, как мы покинули пещеру; наш путь шел вниз по северному склону, когда Мария, шедшая впереди, вдруг упала на землю и жестами приказала нам сделать то же. Мы продолжили свой путь на четвереньках.