Время безмолвия - страница 48

– А еще ты любила фотографировать. Думаю, ты хороша в этом, даже предполагала, что ты могла бы заработать деньги, занимаясь фотографией, если, конечно, захотела бы, но ты отказалась. Однажды я водила тебя в галерею в Виндхэм-Плейс, это через несколько кварталов, – мой друг Питер руководит ею – и я показала ему некоторые твои работы, но как только мы сблизились, ты отказалась. Попросила меня заниматься исключительно своим делом и не лезть к тебе. Тогда я еще подумала, что это немного необычно. – Она странно посмотрела на Сару. – Ничего не вспомнила?

– Хотела бы я.

– Ну, мои контакты записаны на твоей информационной доске, что висит на кухне. Звони, если понадоблюсь.

– Спасибо.

Сара прошла по коридору к своей квартире и просунула ключ в замочную скважину, испытав некий трепет, но быстро отмахнувшись от него. Это был ее дом. Ей нужно было пройти внутрь. Едва она открыла дверь, ей стало интересно, вернуться ли внезапно воспоминания, зажгутся ли в ее голове фейерверки, но, зайдя в квартиру, она ничего не почувствовала.

Квартира представляла собой небольшую студию. В одном углу стояла двуспальная кровать, рядом с которой расположилась детская кроватка, в центре комнаты находились маленький серый диван, телевизор размером с тостер, парочка с расколотыми краями столиков и кухня, которая была настолько крошечной, что в нее еле поместилась панель с плитой, холодильником и микроволновой печью. Комната показалось бы слишком печальной, если бы не фотографии, наклеенные поверх трещин и тусклых стен. Это были снимки пейзажей, пляжа, города, заката. По крайней мере, она попыталась оживить это место.

Это было ее домом, напомнила она сама себе. Здесь где-то должна быть подсказка к ее прошлому. Оторвав взгляд от стен, она направилась к кровати. Та была не заправлена. По какой-то причине это обеспокоило девушку. Она почувствовала, что всегда была той, кто заправлял кровать. Она подошла к кроватке и взглянула на розовое одеяльце, цветочную простыню и крошечного белого медвежонка с красной атласной ленточкой на шее.

Стоило ей поднять медведя, в голове возник образ.

У Кейтлин золотые кудряшки, длинные, темные реснички, что обрамляют голубые глазки, мягкий ротик и ямочка на подбородке. Она протягивает ручки к Саре.

– Мама, – произносит она. – Подними. Подними.

Сара берет дочь на руки и крепко ее прижимает к себе.

– Поцелуй, мама, – просит Кейтлин, складывая губки.

Сара целует сладкие губы дочери и вдыхает запах детского талька и лаванды. Все будет хорошо. Она должна сделать все, чтобы добиться этого.

Сара не поняла, что плачет, пока слезы не покатились по ее щекам и не упали крупными каплями на простыню. Она вытерла глаза и развернулась, заметив, как Джейк смотрит на нее.

– Я вспомнила Кейтлин, – прошептала она. – Я впервые ее увидела. Я не просто почувствовала ее – я увидела ее лицо, ее красивое личико. И она говорила со мной. Она сказала: «Поцелуй, мама».

Сара зашмыгала носом, когда поток слез усилился.

– Она говорила с тобой? – удивленно спросил Джейк, после чего рассерженно покачал головой. – Ну, конечно, говорила. Ей ведь уже год и четыре. – Он сделал глубокий вдох, и его лицо напряглось, пока он боролся с собственными эмоциями. – Что еще? – задал он вопрос, его глаза и голос выражали нетерпение. – Где она? Куда ты ее увезла? Что ты вспомнила?

Она понимала, что ее следующие слова разочаруют его, но не могла врать.

– Я просто увидела момент. Как взяла ее из кроватки. Это все. Прости, Джейк. Мне действительно очень жаль.

И она жалела, так как увидела боль в его глазах, когда он осознал, что его дочь уже произнесла свои первые слова, а его не было рядом, чтобы их услышать.

– Мне плевать, жаль тебе или нет. Обычного «прости» не достаточно. Мне нужно найти свою дочь.

– Я знаю. Я пытаюсь.

Джейк ударил кулаком по соседней стене, что одна из фотографий в рамочке полетела на пол. Сара вздрогнула, но не двинулась. Она знала, что ему нужно выпустить пар. И, как ни странно, она не боялась, что его гнев будет направлен на нее. Он не похож на человека, способного ударить женщину. Она это знала.