Время и причины утраты ѣ в Москве - страница 6

[лʼо́ј] как сест[ро́ј], ко[нʼо́м] как сто[ло́м] и под. Обобщаются с ⟨о⟩ по образцу, как перед твердой согласной, ранее фонетические варианты tʼot — tʼetʼ в основах слов: бе[рʼо́з]а — бе[рʼо́з]е, зе[лʼо́н]ый — зе[лʼо́н]енький; в суффиксах ‑ок‑: де[нʼо́к] — де[нʼо́ч]ек и под. Все это не единичные, частные изменения одной фонемы или одного гласного, а связанные взаимно, определяемые одной и той же закономерностью факты, являющиеся результатом образования новой фонемной системы, которая заменяла старые фонетические разновидности в соответствии *е перед t и tʼ аналого-морфемным способом — только под ударением — ради единства основы слова или суффикса. Это давало возможность, как след исконного наличия разных гласных на месте *е, *ь, сохранять словообразовательные формы с морфологическим чередованием ⟨е⟩ — ⟨о⟩ типа [сʼо́л] — [сʼе́лʼ]ский, [дʼе́нʼ] — по[дʼо́н]ный, [пʼенʼ] — на [пʼо́н]ушке.

В говорах с другой фонологической системой — в периферийных говорах — сохраняется (в настоящее время в разной степени) система, отражающая влияние последующего мягкого согласного: ш[лʼа́п]а — в ш[лʼе́пʼ]е, [дʼе́л]о — в [дʼи́лʼ]е, [дʼилʼ]и́тʼ, говорящая о наличии в этих говорах в настоящее время или в прошлом фонемы ⟨е̌⟩, утратившейся в ростово-суздальских говорах к XV в. Об этом же свидетельствуют отдельные формы с [и] только на месте ⟨е̌⟩, но не ⟨е⟩ (гди́, везди́, ти́ вм. те́), отдельные слова с [и] в том же соответствии (си́верно, ди́верь), чего не встречается нигде в говорах центра.

Таким образом, новая фонология перекрывала и подчиняла себе этимологию гласных, создавая лексическое многообразие и полноценность фонем ⟨о⟩ и ⟨е⟩ и ставя фонему ⟨о⟩ в равное положение по отношению к другим фонемам. Этим создавалась такая система гласных фонем, при которой сильным положением являлось положение под ударением независимо от последующего консонантного качества. Поэтому наличие фонетической зависимости качества гласного от положения его перед твердой или мягкой согласной, типа tʼat — tʼetʼ; tʼetʼ — tʼutʼ, свидетельствует о былой шести‑ или семифонемной системе гласных, если даже в современном говоре не отмечаются разные гласные на месте *е̌ и *е, ь.

То же свойство фонематически использовать бывшие фонетические отношения отличает владимирско-поволжские говоры, создавая их своеобразие, как принадлежащих к центру. Для этих говоров характерно большее сохранение бывших фонетических чередований [ʼо] — [е], но уже как чередований фонем ⟨о⟩ — ⟨е⟩ в основах слов и суффиксах типа [м ʼо́рз] — [мʼе́рʼзʼлʼ]и; гор[шо́к] — гор[ше́чʼ]ек, из которых первым свойственно утрачиваться. Чередования ⟨о⟩ — ⟨е⟩, которые очень устойчивы в 1‑м предударном слоге, относятся к основам слов в парадигмах склонения и спряжения, типа [сʼос]тра́ — [сʼесʼ]тре́; [пʼок]у́ — [пʼечʼ]о́шь; [нʼос]у́ — [нʼесʼ]о́шь и под. Их тоже нельзя считать фонетическим, позиционным чередованием [ʼо] — [е] фонемы ⟨о⟩, поскольку в говорах есть формы [пʼок]у́ — [пʼек]о́шь (Аванесов, 1947).

В связи с вопросом об утрате ѣ и причинах этого возросло значение учета всей системы гласных фонем. Стало ясно, что дело не только в том, существует или нет особый гласный [е̂] наряду с гласным [е], а в том, в какой системе фонем они действуют. Системы фонем говоров, в которых происходит утрата старых различий между фонемами ⟨е̌⟩ и ⟨е⟩, выраженных дифтонгоидными гласными (Касаткин, 1991), отличны от фонетической системы московского говора. И задачи этого процесса упорядочивания разных дифтонгов заключаются главным образом во включении данных диалектных систем в общероссийскую языковую структуру, представителем которой является говор Москвы. В самой же Москве самостоятельно и самобытно возникала новая звуковая система, результатом которой и была утрата ѣ. Новая фонологическая система как бы усиливала свое фонологическое, различительное значение гласных по сравнению с фонетической зависимостью их в старой системе.

Мало этого, говоры Великого московского княжества в связи со сложившейся историей стали главенствующими в создававшемся русском государстве. Именно на их основе возникал и письменный язык художественной литературы. На нем творили позднее такие деятели, как Новиков, Радищев, Державин, Карамзин и, наконец, Пушкин. Возможно поэтому «язык Москвы» стал ведущим. Диалектные явления местных систем постоянно испытывали его влияние. Да и общерусские тенденции преобразования вокализма были свойственны всем русским диалектам. Поэтому в них, если не было перехода [е] > [ʼо] перед твердыми согласными или он задержался, стали происходить процессы «монофтонгизации дифтонгов» на месте фонем ⟨ѣ⟩ и ⟨е⟩, описанные Л. Л. Касаткиным.