Время Имен - страница 26
— Добрый день.
— Теперь добрый. — Николай убрал руку с сумки. Лим подождет.
— Чувствуете запах? — Она на секунду закрыла глаза. — Так пахнут ордолии…
Она мелодично рассмеялась.
— Искупаемся?
Не дожидаясь ответа, стремительно избавилась от одежды и плавно скользнула в озеро. Ее тело явилось живым блеском… Охотник невольно ухватился за верхнюю пуговицу рубахи:
— Чет не тянет…
— Боитесь? — прорвался ее голос сквозь веер хрустальных брызг.
— Началось…
Николай разделся и плюхнулся в озерную рябь. На миг стало неуютно: прозрачность воды рождала обманчивое чувство полета. Внизу пустота и донные блики…
Тавия увлекла его на песочную россыпь миниатюрного пляжа — обсыхать и беседовать о вечном. Ситуацию спасло урчание в желудке. Намекнуло, что пора отдать дань ужину. Солнце вознамерилось кануть за вершины деревьев — отдать мир сумраку, вечерним теням и стрекоту насекомых.
В закусочной они провели пятнадцать минут. Николай искренне полагал четверть часа недостаточным сроком для утоления голода… Но Тавия вела себя неоднозначно. Она точно боролась с чем-то — двигалась резко и неуверенно.
Охотник замедлил шаг. Женские пальцы робко легли на ручку двери от номера димпа.
— Я право не уверена…
— Попробуй, — сказал Николай. За порогом два бокала вина и золотистый свет. Финалом вечера — постель.
Разобравшись с любовной горячкой, Охотник досадливо фыркнул. Размяк. Хотелось отпустить цель и заснуть рядом с теплом…
— Спи. — Тавия приникла к боку. В темноте ее лицо показалось расплывчатым, туманным…
Он проснулся резко — от толчка нервов. Разорвал липкую паутину сна и узрел. Обстановка в комнате разительно изменилась — Тавия расположилась в дверях спальни и целилась в мужчину из серьезного излучателя. Доля секунды ушла на оценку ситуации. Покинуть тело, уклониться? Зачем? Он планировал эксперимент со смертью чуть позднее, когда удостоверится, что слияние с носителем гарантировано. Но сцепка матрицы с телом уже сильна… Пусть решит Средоточие.
Он подавил импульс рефлексов и позволил Янтарной зажать гашетку.
Сознание опрокинулось в огненно-красный смерч удара.
Свершилось. Адские жернова и стальные лезвия охраняли три извечных двери. Под завывание призрачных вихрей Николай разглядел створки… и узнал, корчась от тысячекратной боли. Потянулся к средней — на пределе, сквозь ад. Его отшвырнуло — номер «15» тянул поводок все сильнее, сопротивляться нет сил. Ему вновь отказано в жизни…
Искра мыслей заботливо подсказала: медлить нельзя, янтарная бестия вряд ли соизволит подождать в номере. Она исчезнет, не познакомившись с Дар Кор Роном. «И снова здравствуйте, б…». — Охотника рвануло к пустоте — черному проему в запутанном хаосе беловато-серых потоков энергии.
Его встретила радуга; ослепила, исполосовала… Стремительной тишиной ударила другая сторона — краски мгновенно стерлись, боль ушла.
Он привалился к стенке комнаты. Первая попытка в минус, но он не сдастся — вопреки и назло. Вернулась ясность мысли. Да и Тавия нашлась. По глупости или от излишней самоуверенности она задержалась в номере, устроила профессиональный обыск. Изрядный запас кредитов уже экспроприировала и не попадись ей бронированный кейс с амуницией, она бы успела скрыться. Но решила потратить время на взламывание не взламываемых замков.
Обыкновенная воровка. Сколько раз, в бытность оперативником ЦУКОБа, он слышал о подобных дамочках; работая в глубинке, они вычисляли богатых клиентов, завоевывали доверие и оставляли ни с чем. Изредка предпочитали ликвидировать клиентов — нет пострадавшего, нет своевременного обращения, и у местных безопасников, в большинстве случаев, глухарь. Вселенная большая.
Николай мельком глянул на кровать, отмеченную неприятной кляксой. Химическая взрывчатка, пристроенная под печенью носителя, в отсутствие жизненного биоритма растворила тело до кашеобразного состояния. Ни аналитики, ни специалисты патологоанатомы не разберутся.
— Любовь зла, старушка. — Николай присел подле Тавии, корпевшей над серебристо-неприступным чемоданом. Ее лицо ничуть не изменилось — столь же миловидно. Никаких намеков на холод.