Время милосердия - страница 13
– Лентяи? Моя родня голосует, как подорванная, Оззи. Самые неутомимые избиратели! Бегут на избирательный участок с утра пораньше и целый день там торчат, чтобы за всех проголосовать: за опоздавших, за отсутствующих, даже поддельных бюллетеней не чураются. Голосуют за мертвых, за психов, за не прошедших по возрасту, за осужденных преступников, лишенных права голоса. Вы уже и не помните, но двадцать лет назад мой дядюшка Феликс сел в тюрьму, потому что голосовал за мертвецов. Два кладбища оживил за одни выборы! Голосов все равно не хватило, его противник набрал на шесть штук больше и посадил дядю за решетку.
– Твой дядя сидел?
– Почему «сидел»? Отделался следственным изолятором. Провел в нем всего три месяца, заявил, что там вполне терпимо, вышел на свободу героем, вот только голосовать никогда больше не мог. Большой был мастер плотно забивать ящики бюллетенями! Вам позарез нужна моя родня, Оззи, уж мы-то знаем, как выигрывать выборы!
Второй раз за сутки шериф припарковался рядом с дверями приемного отделения больницы. По коридору третьего этажа прогуливались все те же два помощника шерифа, тот же молодой врач болтал с медсестрой. Долго ждать новостей не пришлось. Джози Гэмбл была в сознании, хотя находилась на успокоительных из-за острой боли в раздробленной челюсти. Все жизненные показатели были в порядке. Ей еще не сообщили о смерти Стюарта Кофера и об аресте ее сына. В ответ на вопросы Джози о детях врач уверял, что они в безопасности.
Оззи набрал в легкие побольше воздуха и покосился на Тейтума, читавшего его мысли и уже качавшего головой.
– Вы босс, вам решать.
– Она выдержит плохие новости? – спросил он врача.
Тот улыбнулся, пожал плечами:
– Можно сейчас, можно повременить. Разница невелика.
– Я пошел, – решился Оззи.
– Я подожду здесь, – произнес Тейтум.
– А вот и нет, марш со мной!
Через четверть часа, покидая больницу, Оззи и Тейтум увидели пастора Макгерри и Киру, сидевших в комнате ожидания приемного отделения. Шериф приблизился к ним и тихо сообщил, что только что навестил Джози, она в сознании и дожидается Киру. Известие о смерти Кофера и об аресте Дрю привело Джози в смятение, она хочет видеть дочь.
Он еще раз поблагодарил пастора за помощь и обещал позвонить.
У машины Оззи сказал Тейтуму «веди ты» и шагнул к пассажирской дверце.
– Я с радостью. Куда едем?
– Я уже несколько часов не видел окровавленных трупов, так что давай полюбуемся на Стюарта, мир его душе.
– Сомневаюсь, что он успел сменить позу.
– Мне надо поговорить с людьми из штата.
– Уверен, такое дело они не запорют.
– Они хорошие специалисты, такие не запорют.
– Вам виднее. – Тейтум захлопнул дверцу и завел автомобиль.
За чертой города Оззи произнес:
– Сейчас половина девятого. Я на ногах с трех часов.
– Я тоже не завтракал.
– Я здорово проголодался. Что-нибудь открыто в этот чудесный воскресный час?
– Хьюи как раз закрывает лавочку, к тому же у него не кормят завтраками. Как насчет «Опилок»?
– «Опилки»?
– Ага. Насколько я знаю, это единственное место, открытое так рано в воскресенье, во всяком случае, в этой части нашего округа.
– Знаю, меня там ждут с распростертыми объятиями. Особая дверка с табличкой: «Вход для негров».
– Я слышал, ее уже сняли. Вы хотя бы раз заглядывали внутрь?
– Нет, помощник шерифа Тейтум, я никогда не бывал в сельской лавке «Опилки». Когда я был ребенком, там еще собирался ку-клукс-клан, и это не являлось секретом. Да, теперь уже 1990 год, но те, кто закупается и утоляет голод в «Опилках», не говоря о тех, кто, сидя зимой у старой чугунной плиты, травит анекдоты про черных, жует на террасе табак и сплевывает на тротуар, строгая палочки и играя в шашки, – это не та публика, с которой мне хочется иметь дело.
– Зато у них вот такие оладьи с голубикой!
– В мою порцию они положат отраву.
– Ошибаетесь. Давайте сделаем одинаковый заказ и поменяемся тарелками с оладьями. Если я подавлюсь и склею ласты, то меня отпоют на пару с Кофером. Представьте эту похоронную процессию, кружащую по площади!
– Как-то не тянет.
– Оззи, вас дважды избирали шерифом округа Форд с большим отрывом. Вы ходите в местных героях, я не верю, что вы робеете зайти перекусить в здешнее кафе. Если боитесь, обещаю вас защитить.