Время милосердия - страница 50

– Днем в субботу, манеж Национальной гвардии. Я сама только что узнала.

– Сомневаюсь, что меня позовут. Ты пойдешь?

– Обязательно! – ответила она со смехом. – Назови хотя бы одни похороны, которые я пропустила!

Джейк не мог припомнить ни одного раза. Делл была известна тем, что посещала похороны дважды, а то и трижды в неделю и подробно делилась впечатлениями с посетителями кафе. Джейк годами слушал об открытых и закрытых гробах, длинных проповедях, голосящих вдовах, брошенных детях, семейных склоках, прекрасной похоронной музыке и фальшивящих органах.

– Уверен, будет захватывающее шоу, – произнес он. – Мы уже не одно десятилетие не хоронили слуг закона.

– Хочешь немного грязи? – спросила она, еще раз оглянувшись.

– Давай!

– Говорят, родня убитого никак не найдет священника. Они не прихожане и никогда ими не были. Поэтому все священники, которых они годами отшивали, теперь им отказывают. Их трудно осуждать. Кому охота разглагольствовать с церковной кафедры о достоинствах почившего, который ни разу в жизни не посещал церковь?

– Кто же проведет погребальную службу?

– Вопрос открыт. Приходи завтра утром, вдруг что-нибудь прояснится?

– Хорошо.

Стол посреди рабочего кабинета Люсьена на первом этаже был завален толстыми кодексами, блокнотами и исписанной бумагой, словно два неадвоката трудились, не поднимая головы, не один день. Обоим хотелось стать адвокатами, и Порсия находилась на верном пути. Дни славы Люсьена остались далеко в прошлом, но и его порой завораживала юриспруденция.

Войдя, Джейк оценил деловой беспорядок и уселся на один из стульев.

– Ну, изложи мне свою новую блестящую стратегию защиты.

– Еще не нащупал, – признался Люсьен. – Пока мы в тупике.

– Мы проштудировали все дела суда по проблемам несовершеннолетних за последние сорок лет и убедились, что в законе нет лазеек, – сообщила Порсия. – Когда несовершеннолетний, человек моложе восемнадцати лет, совершает убийство, изнасилование или вооруженное ограбление, его дело рассматривает обычный окружной суд.

– А если ему восемь? – спросил Джейк.

– Восьмилетние редко бывают насильниками, – пробормотал себе под нос Люсьен.

– В 1952 году, – продолжила Порсия, – в округе Тишоминго одиннадцатилетний мальчик убил другого мальчика, немного старше его, жившего неподалеку. Его оставили за окружным судом. На процессе ему вынесли приговор, и он оказался в Парчмане. Можете в такое поверить? Через год Верховный Суд штата решил, что парень больно мал, и вернул дело в суд по делам несовершеннолетних. После этого вмешался законодатель и определил «волшебный» возраст: тринадцать и старше.

– Все это неважно, – махнул рукой Джейк. – Дрю даже не приближается к этому порогу, во всяком случае формально, по возрасту. Его эмоциональную зрелость я бы определил как раз тринадцатью годами, но это не мне решать.

– Ты нашел психиатра? – спросила она.

– Ищу.

– В чем, собственно, твоя цель, Джейк? – спросил Люсьен. – Даже если психиатр признает паренька безнадежным психом, Нуз и бровью не поведет, сам знаешь. Можно ли его осуждать? Убит коп, преступник известен. Суд по делам несовершеннолетних тоже признал бы его виновным и отправил в исправительное заведение. На два года! Как только ему стукнет восемнадцать, этот суд утратит над ним юрисдикцию. Догадайся, что произойдет дальше?

– Он выйдет на свободу, – произнесла Порсия.

– Именно, – кивнул Джейк.

– Потому ты и не можешь осуждать Нуза за то, что он не выпускает это дело из своих когтей.

– Я не пытаюсь доказать невменяемость клиента, Люсьен, пока не пытаюсь. Но этот парень не в себе и нуждается в профессиональной помощи. Он не ест, не моется, почти не говорит, может часами сидеть и что-то бубнить, будто у него все отмирает внутри. Если честно, по-моему, его нужно положить на лечение в больницу штата.

Зазвонил телефон, и все трое уставились на аппарат.

– Где Беверли? – спросил Джейк.

– Ушла, – ответила Порсия. – Скоро пять.

– Вышла за сигаретами, – сказал Люсьен.

Порсия медленно подняла трубку.

– Юридическая фирма Джейка Брайгенса, – произнесла она официальным тоном, секунду послушала, а потом с улыбкой спросила: – Простите, кто звонит? – Она закрыла глаза и наморщила лоб. – По поводу какого дела? – Улыбка. – Мне очень жаль, но мистер Брайгенс сейчас в суде.