Время на размышление - страница 6

стр.

А если бы меня уже не было, если бы я уже занимался на курсах? Свинья и куры не кормлены, домашние задания не проверены: в мясе, в яйцах, в учебе — кругом один ущерб! Ты и не поверишь, какие только не приходят в голову смешные отговорки, когда душа к делу не лежит.

На следующий день отправиться на курсы мне помешала бумажка. Я имею в виду свой аттестат зрелости. Он был не настолько роскошен, чтобы я мог заправить его в рамочку и прибить в комнате на стену, как тот диплом, который мне выдали за откорм хряка по высшей категории.

Было ясно, что на курсах с меня первым делом потребуют аттестат и судить там обо мне будут по аттестату. Может быть даже, Гланте специально хотел этого, чтобы показать всем членам кооператива, какой необразованной личности они в свое время доверили руководство.

Но разве по свидетельству об окончании школы можно судить о том, каков я сейчас, что́ я сейчас знаю? В арифметике мой запас знаний по меньшей мере утроился. Сама жизнь, особенно сразу после реформы, когда я был единоличником, научила меня. А чего только я не прочитал, чего только не передумал за эти годы после школы, а в особенности после своего краха!»

Мы уже были в столовой, а короткое замыкание все еще не было найдено. «Если я и дальше буду рассказывать, мы его вообще не найдем, — сказал Кинаст, — а это не дело, если я уйду несолоно хлебавши».

Рассказ тем не менее продолжался, так как я был всегда хорошим слушателем и умел вызвать на откровенность. «Не прошло и пяти дней, а мои отговорки достигли нравственных высот: что же это получается? Я удобрил эти луга, вложил в них всего себя, но меня не будет здесь в дивную пору сенокоса? А мои шикарные голуби, что будет с ними, если жена позабудет закрыть на ночь голубятню? Их растерзают хищные совы, раскидают по лесу переливающиеся всеми цветами голубиные перышки. А кукуруза-скороспелка, которую я на пробу высеял в огороде? Что же, мне ее так и бросить?

Делая по двадцать пять километров в день, весна двигалась по республике с юго-запада на северо-восток и Кляйн-Клютца достигла на шестой день моих размышлений. В палисаднике распустились лимонно-желтые чашечки белоцветника, на солнечных участках зазеленела травка, и вечерний ветерок разносил по садам детский смех.

В ожидании ужина я коротал время, разрыхляя пальцами землю у корней белоцветника. Вокруг меня толклись высохшие за зиму комары.

Жена побежала в магазин, куда, если верить объявлению на черной доске возле дверей, к вечеру должны были привезти свежеквашеной капусты.

Не знаю, как на твой вкус, а мне моя жена сейчас нравится еще больше, чем раньше: среднего роста, прическа — этакая челка на глаза, ядреная и совсем не рыхлая. Рот вот только чуть великоват, зато губы розовые, живые, щеки свежие — и все это свое, от природы. Работает она в садоводческой бригаде, в розарии; на ее плечах дом, дети, на культмероприятиях и на танцах она нарасхват, так как считает, что человек живет не только для того, чтобы производить мясо, молоко и яйца. Потому-то она и заседает вместе с Гланте и Вурцелем в клубном совете.

Этот сельский клуб был мне всегда подозрителен. Может, Гланте и открыл-то его только для того, чтобы его кооператив время от времени упоминали и хвалили в газетной рубрике «Культурная жизнь на селе». А заведующим Гланте сделал этого фантазера Вурцеля, который развозит навоз на своем полуживом тракторе с таким видом, словно распыляет его с самолета.

Жену мою все считают отзывчивой женщиной. А я, значит, неотзывчивый? Разве я в свое время не заботился по мере сил о культурной жизни, разве оставлял без внимания соответствующие директивы, если они, конечно, не влетали в копеечку? Полновесный урожай — вот что такое была для меня культура. Ведь отдал же я под культуру старый господский дом. Все там было, что положено: и флаги, и транспаранты, а в торжественных случаях — я следил за этим — там можно было выпить лимонаду, а то и кое-чего покрепче, и даже шампанского; я приглашал куплетистов из столицы, а однажды устроил сеанс научного гипноза.

Но никто об этом и не вспомнит с тех пор, как стал орудовать этот сельский клуб. Там у них и драматический кружок, и хоровое пение, и филателистический, и минералогический, и даже — куда уж дальше! — сельская академия.