Время новой погоды - страница 38

Мечтатели устроили, как показалось Бадди, нечто довольно элегантное, создав несколько смежных кабинетов в отреставрированных и пристыкованных друг к другу вагонах; у многих из них на боках еще красовались первоначальные названия железнодорожных линий: «Эмпайр», «Атлантик», «Северный Берлингтон». Когда Бадди вошел на территорию лагеря, со старого здания станции его приветствовал логотип организации – огромный красно-бело-синий будильник во всю стену. Огороженную территорию все еще украшали отрезки рельсовых путей, путевые указатели и шлагбаумы. Как и подобало красочному стилю Мечтателей, многие из путевых указателей, с их перекрещивающимися руками-стрелками и округлыми верхушками, были перекрашены так, что напоминали человеческие фигуры, похожие либо на циклопические пугала, либо на карикатурных инопланетян. Некоторые были облачены в какую-то одежду, на одном даже красовалась шляпа. Многие шлагбаумы были переделаны в человеческие руки с указующими перстами на концах и с надписями на боках, вроде «Укажите Мне Путь к Мирному Миру!». Несколько старых локомотивов и две-три дрезины тоже стояли там поодаль друг от друга, усиливая ретро-индустриальную атмосферу этого места.

С грохочущим в груди сердцем Бадди обнаружил истинный объект своего путешествия в самом большом из кабинетов, сделанном из двух соединенных вагонов линии «Юнион Пасифик»; внутри вагоны были переполнены растениями, а широкое венецианское окно в боку одного из них смотрело на лагерь.

– Бадди! – Ронда с сияющими глазами поднялась со стула и обняла приехавшего. – Я так рада тебя видеть!

Бадди, который весь свой одинокий путь на автобусе через пустыню пытался выстроить стену, отгораживающую его от собственных чувств, тут же ощутил, как с этой стены начинают осыпаться кирпичи.

– Идем, – Ронда взяла его за руку, вывела наружу и повела в другой вагон. – Я хочу познакомить тебя со всеми.

Дела у Мечтателей в этот конкретный день шли не так уж хорошо, весь лагерь возбужденно жужжал: пришло сообщение, что «Корпорация Америка» прекращает финансовую поддержку организации «Очнитесь От Американской Мечты». В последние годы текущие расходы ее подразделений в значительной степени покрывались из фондов программы Президента Спада Томпсона «Настоящий Патриот», повсеместно известной в Америке как «Гранты на Инакомыслие». Это был любимый проект Президента, созданный для поддержки таких традиционных американских ценностей, как свобода слова и свобода прессы. «Неистощимая Бдительность – Цена Свободы!» – таков был придуманный самим Президентом лозунг проекта, теперь уже прекратившего свое существование.

– Это – наш пресс-центр, – пояснила Ронда.

Они вошли в соседний вагон, стоявший на том же пути, – заваленный бумагами и заставленный жужжащими компьютерами – древний реликт линии «Санта-Фе». Огромная бесформенная фигура с самой странной из всех виденных Бадди, причесок помещалась за самым первым из нескольких письменных столов.

– А это, – объявила Ронда, – наш пресс-атташе Эдди Финклестайн, более известный как Эдди-Чучело.

– Чучело? – невольно повторил Бадди. Эдди просиял.

– Я – Чучело, и я – Очнутый, – произнес он, протягивая руку, чтобы пожать руку Бадди.

Бадди подумал, что ему никогда в жизни не приходилось видеть более бесформенное человеческое существо: Эдди был похож на мешок с мукой, снабженный руками и ногами. На нагрудном кармане столетнего пиджака из синего сержа, надетого поверх невероятных брюк цвета хаки, красовался значок со словами «Супер-Крутой».

Его жесткие, как проволока, коричневатые волосы были подстрижены так, что прическа напоминала не что иное, как динозавра, вставшего на дыбы и устремившего морду к небу.

– Эдди проведет тебя по лагерю, – сказала Ронда. – У меня в одиннадцать – интервью для «Дейли Тедиум».[19] – Ее губы чуть раздвинулись в грустно-иронической улыбке, которая так запала в душу Бадди с того дня в кафе. – А после… к ланчу ты будешь уже свободен?

«Для тебя я буду свободен всю свою жизнь», – подумал Бадди, а картины их задушевной беседы в кафе, длившейся целый день, проносились у него в голове. Но вместо этих слов Бадди, вопреки тому, что чувствовал на самом деле, произнес, небрежно пожав плечами: