Время новой погоды - страница 50

Теперь, когда они вернулись в лагерь и высадились из грузовиков, настроение у всех было совершенно ликующее.

– Родриго! – Ронда выхватила косу из его руки и выразительным жестом отбросила ее в сторону. Затем обняла его. – Ты был великолепен!

Родриго откинул капюшон, взглянул на своих обожателей и просиял широкой улыбкой.

– Еще бы не великолепен! – С этими словами он подхватил отвратительно-вампирскую фигурку Ронды, крепко прижал ее к себе и поцеловал прямо в губы.

Баттерфляй, которая выглядела необыкновенно стройной в костюме из «Ночи Живых Мертвецов», поднялась на цыпочки, чтобы тоже обнять Жнеца.

– Просто фантастичен! – сказала она с улыбкой, вызвав ответную улыбку у Родриго и кислую гримасу у Алефа, двинувшегося было прочь, чтобы взять из прицепа бонго.

Даже Висенте в необычайно приподнятом состоянии духа изо всей силы хлопнул брата по плечу.

– Еще одно успешное дело! – сказал он.

Все они, Мечтатели и Уродцы, собрались в самом центре сортировочной станции; они обнимались, хлопали друг друга по спинам; тут же должно было начаться празднование победы – такие праздники традиционно следовали за их акциями. Феликс устанавливал обручи, чтобы сквозь них прыгали его огромные кошки, а Летучие Братья Фердыдурке уже кувыркались повсюду. Луиджи вытащил несколько ящиков лимончелло, а пожиратели огня, исторгая в ночь пламя из самых разных отверстий, разожгли в центре лагеря гигантский костер.

Алеф принялся аккомпанировать шумному веселью, отбивая ритм на бонго, Луиджи напевал что-то под свой аккордеон, а Баттерфляй танцевала в свете костра с таким энтузиазмом, что все немедленно к ней присоединились. Ирма и Эдна, которые обычно опасались, что не сумеют скоординировать свои движения в танце на людях, отбросили всякую осторожность и начали быстрый фокстрот, пристыдив даже тех, кто был гораздо моложе. Бадди, при свете полной луны, поднимавшейся все выше над городскими зданиями, чарльстонил с Баттерфляй, потом с Крохой, потом – с Альмой. Даже Родриго отбросил свою обычную холодную отчужденность и танцевал танго со всеми, кто попадал ему под руку. В конце концов Бадди стал танцевать с Рондой; сердце его билось все быстрее и, как ему казалось, громче, чем барабан Алефа.

– Я была просто уверена, что это прекрасно сработает, – вздохнула Ронда, чуть плотнее прижимаясь к плечу Бадди, когда их танец замедлился. – Какое зрелище! Клоуны, пожиратели огня, тигры, прыгающие сквозь обручи, – плюс Мечтатели! Завтра это будет во всех газетах.

– Так ты думаешь, наш союз сработает? – спросил Бадди.

– Нисколько не сомневаюсь, – ответила Ронда и улыбнулась, подняв к нему лицо.

Но какими бы близкими по значению ни казались их слова в этот момент, Бадди не мог не понимать, что каждый из них говорил о несопоставимо разном.

К концу вечера все согласились, что участие циркачей сделало эту акцию одной из самых успешных, а победную вечеринку, несомненно, самой лучшей из всех – во все времена. Казалось, артисты Цирка-Шапито обрели наконец дом, в котором могут остаться.

Единственный мрачный момент был связан с Присциллой-Предсказательницей: она, по общему настоянию, собрала всех вокруг своего хрустального шара, чтобы посмотреть, не прольется ли какой-нибудь свет на будущее нового союза. Однако, после того как она довольно долго вглядывалась в шар, Присцилла пожала плечами и покачала головой.

– Все, что я вижу, – это слова: «Не бойся отца, но берегись меньшого брата…»

Даже она не могла сказать, что означает такое сообщение.

Перед рассветом Бадди обнаружил, что стоит на краю лагеря, с изумлением глядя, как огромный оранжевый шар луны опускается к горизонту; казалось, он увеличивается и уплощается, будто бы для того, чтобы облегчить себе уход за край Земли. Конечно, полная луна заходит каждый месяц, но этот момент казался Бадди особенно чудесным, может быть, из-за того, что сердце его было распахнуто товарищеской атмосферой этого вечера, танцем с Рондой и чувством, что циркачи, долгие годы переезжавшие с места на место, наконец-то обрели дом.

Совершенно неожиданно он почувствовал, как его плечи фамильярно обвивает чья-то рука. Он повернул голову и, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что это человек, от которого он менее всего мог бы ожидать такого жеста: Родриго. Разогретый лимончелло, опьяненный победой, соперник Бадди пребывал в настроении ликующем и поэтическом.