Время таяния снегов - страница 14

стр.

Однажды пришел Энмын с охоты веселый, хотя по-прежнему без добычи. Дождавшись ночи, Энмын с женой вышли из яранги. Ночь была светлая, лунная. Полыхало сияние. Крадучись, Энмын с женой отправились в торосы. Оттуда они вернулись с нерпой, добытой Энмыном еще днем и спрятанной во льдах. Разожгли в пологе жирник, сварили полный котел мяса и только успели накормить детей, как в чоттагыне послышались шаги. "Кто там"? — "Я. Где нерпа?" — "Кэпэр! — в страхе прошептал Энмын. — Жена, давай отдадим ему то, что осталось. Не то худо будет". — "Не получит он даже ластов!" — сказала жена Энмына и, схватив выквэпойгын,[5] вышла в чоттагын. Увидя женщину, в ярости размахивающую палкой, Кэпэр испугался и бросился к выходу. Ведь никто еще на него не замахивался! Поскользнувшись на льдинке собачьей мочи, он упал и сломал себе обе руки. Втащили Энмын с женой Кэпэра в полог, и там он пролежал несколько дней. Молодчики Кэпэра пустили слух, что Энмын уступил по обычаю свою жену Кэпэру. Когда дошла эта новость до жены Энмына, она рассердилась и всем рассказала о том, как силач сломал себе руки. Тут и увидели все, каков силач Кэпэр! Собрались жители Улака и изгнали своего мучителя вместе со всеми его слугами. Жены охотников долго смеялись потом над своими мужьями и говорили им: "Столько лет терпели этого Кэпэра и, как пугливые куропатки, таскали ему добычу, оставляя своих детей голодными".

Йок умолк. Ринтын спросил Петю:

— Хорошая сказка?

— Хорошая, — ответил Петя, хотя мало что понял из рассказа слепого.

— Спой нам новую песню, Йок, — попросил Ринтын.

— Новую? — Слепой лукаво улыбнулся. — Подождите, поищу.

Йок на побережье считался лучшим певцом. Были у Йока песни и со словами и без слов. Ринтын слушал и те и другие. Все они много говорили сердцу. В песнях слепого певца оживала природа, краски заменялись звуками, перед глазами возникало пустынное море, играющие волны, ветер бежал по сухой осенней тундре; угадывались за облаками солнце, блеск голубого неба. В песнях слышалось журчание весеннего ручья, глухое рокотание морского прибоя и свист зимней морозной пурги.

— А такую песню вы слышали? — Йок набрал в грудь воздуха и голосом пекаря запел:

Ой да ты, кали-и-и-на!

— Слышали! Слышали! — засмеялись ребята.

— А такую?

Калинка, калинка моя,
В саду ягода-малинка моя!

Сейчас голос Йока в точности походил на голос патефона из магазина.

— А есть еще одна песня про ту же калину:

В роще калина,
Темно, не видно.
Соловушка не поет!

— Мы эти песни знаем, — сказал Ринтын, — мы хотим, чтобы ты спел нам совсем новую песню.

— Про электричество, что ли, спеть вам? — задумчиво сказал Йок. Хорошо, спою вам про электричество.

Йок запел. Он иногда двигал руками, как бы сопровождая танцем слова. И верно, это была скорее не песня, а песня с танцем вместе — о людях, покоривших ветер и заставивших его служить себе. В песне-танце рассказывалось о том, как далеко в Москве добрые люди решили дать жившим испокон веков при тусклом свете жирника чукчам самый лучший, какой только есть в мире, свет.

— Хорошая песня? — спросил Ринтын Петю, когда Йок умолк.

— Наверное, хорошая, — вежливо ответил Петя. — Я не все понял и еще не привык к вашим песням. Скоро привыкну, — поспешил он пообещать, увидев огорченное лицо Ринтына.

Слепой сидел молча, повернувшись к мальчикам, и по его лицу пробегали тени мыслей.

— Как ты выдумываешь свои песни, Йок? — спросил Ринтын.

Старик улыбнулся, его лица коснулся теплый ветерок.

— Я их не выдумываю.

Мальчики недоуменно переглянулись.

— Я не выдумываю песни, — повторил Йок. — Быть может, вы сейчас не поймете всего того, что я вам скажу, но все же постарайтесь не забыть мои слова. Придет время, вы станете взрослыми, тогда в вашей груди зазвенит песня… Ты говоришь, Ринтын, выдумывать песни… Зачем это делать, когда кругом столько песен! Поет ветер — пожалуй, у него больше всего песен, потому что он бродит по всей земле и приносит диковинные напевы из дальних стран. Поет морской прибой, поют падающие снежинки, зеленая трава тоже поет. Напевает что-то свое и ведро, которое несут к ручью, чтобы наполнить водой. Надо только уметь слушать.