Всадник на чужой земле - страница 6

С нюхом у него были сложности. Он практически отсутствовал, в отличие от замечательного слуха, почти полностью заменившего еще и зрение. В вечно темных подземельях нюх не особо требовался, разве что в качестве определителя, где находится более теплое место. А на охоте был бы полезен.

Тук-тук, тук-тук…

Двуногий тащился медленно, и, стремительно промчавшись по хорошо знакомому лабиринту ходов, зверь добрался до места выхода в атаку. В округе давно не было соперников и опасностей, но он внимательно прислушался, прежде чем протиснуться сквозь узкий лаз на другую сторону тоннеля. Ничего. Пустота. Стараясь не производить шума, чтобы не насторожить добычу, полез в проем. Голова, лапы и туловище. И в этот момент его обожгло страшной болью в задней части, а затем сверху обрушилась тяжесть. Невольно дернулся вперед, не понимая, почему задние ноги не слушаются. Уже вторично ощущая боль в области шеи, попытался повернуться, чтобы придавить напоследок перехитрившего врага. Тело не реагировало, а то, что заменяло сознание, быстро уходило.

Я привалился к стене, тяжело дыша, не забыв поставить аккуратно рядом свое оружие. Конечно, настоящие доблестные вояки наверняка высмеяли бы эту самостоятельно изготовленную из подручных материалов вещь. Короткое, под рост тщательно подобранное древко, с насаженным в качестве острия обоюдоострым ножом. При определенном навыке может выполнять функции боевого посоха, копья, ножа и топора. Можно резать, колоть и рубить. Для охоты в катакомбах и защиты на Дне удобно и неоднократно использовалось. Хотя, безусловно, по улицам удобнее ходить с обычным ножом: не так заметен. Впрочем, у меня огромного набора не имеется. Хорошее железо дорого и так просто не спереть. Ко всему кинжал — признак статуса, по нему любой местный о тебе много скажет, и чужим не воспользуешься — руки выдернут. Пришлось покупать лезвие, а в быту пользуюсь совсем другим, паршивым. Впрочем, прозвищем Хотокон, от «палка плюс нож» на жаргоне, в душе даже горжусь. Случается, награждают гораздо худшими.

Торчать неподвижно на еле заметной полочке, ни одним движением не выдав себя, а затем прямо с затекшими ногами сигануть на спину турпалису, причем умудриться дважды попасть в сочленения, перебив сначала нерв, ведущий к задним ногам, а затем и к голове, сродни подвигу. В первом ударе был уверен, насколько это вообще зависит от меня. Вот второй мог стать перебором и закончиться плохо.

Реально второго удара и не требовалось. Пришлось бы слегка повозиться, добивая, но уползти тот уже не смог бы и атаковать в полную мощь тоже. Руки четко сделали свое дело без участия сознания, использовав удачный шанс, а могло выйти боком, вопреки задуманному изначально. И я это прекрасно понимал. И так уже на издыхании чуть не достал, тварь. Слетая, приложился я о камень, наверняка синячище будет немалый.

— Счас-то какого скакать? — крикнул я с раздражением на торопливые шаги и мелькающее пятно от факела. — Один базар выходит. Я тебе говорил — сидеть на шухере после начала и ждать оклика!

— А вдруг помочь надо, — с вечным упрямством лучше все знающей возразила Микки. — Ой! — сказала с изумлением, останавливаясь. — Какой огромный. Ты не пострадал? — резко обернувшись, требовательно спросила, поспешно направляясь ко мне. — Снимай куртку.

Вот за это ей многое спускал. Она была упрямой, нахальной, могла поступить по собственному разумению, но никогда не пыталась ставить личные интересы выше. Наш тандем прошел много разных испытаний и оставался прочным. И глаза у нее обеспокоенные вовсе не потому, что боится остаться без защиты. Обо мне заботится.

— Все ладом, — сказал, отстраняя Микки. — Заканчивай бодягу, делом надо заниматься, а не рогами звенеть. Перо давай. — И отобрал сжатый почти детскими пальчиками огромный тесак, украденный два дня назад у мясника. — Где? — спросил я и так известное, позволяя продемонстрировать глубокие знания.

— Железы под языком, — охотно сказала Микки. — Да и он сам вместе с зубами может чего-то стоить. Только важнее яд под хвостовым когтем, а до него добраться будет сложно. Может, сначала выдернем из щели? Только он совсем-совсем мертвый? — Это прозвучало уже определенно с опаской.