Всадник, скачущий впереди - страница 17
Л е н а. Значит?
С т р е л ь ц о в. Значит, Чека не будет.
Л е н а. Не понимаю.
С т р е л ь ц о в. Я шучу. А вам вообще не стоит думать о такой чепухе! Ведь у вас нет дяди в Париже?
Л е н а. Нет.
С т р е л ь ц о в. Прелестно! Давайте лучше выпьем.
Л е н а. Я не пью, Петр Никодимович.
С т р е л ь ц о в. И совершенно напрасно.
Л е н а. Могу я говорить с вами серьезно?
С т р е л ь ц о в. Может быть, не стоит?
Л е н а. Тогда я уйду.
С т р е л ь ц о в (с отчаянием). Нет! Я прошу вас… Нет! Не оставляйте меня одного!
Л е н а. Что с вами? Вы нездоровы, Петр Никодимович?
С т р е л ь ц о в (вдруг сник). Не обращайте внимания… О чем вы хотели говорить? Я вас слушаю.
Л е н а. Боюсь, что вы мне не скажете правды…
С т р е л ь ц о в. Почему же? Клянусь: правду, одну только правду, ничего кроме правды!
Л е н а. С кем мы, Петр Никодимович?
С т р е л ь ц о в. Вы со мной.
Л е н а. Перестаньте! Неужели вы не понимаете, как это важно?
С т р е л ь ц о в (грустно). Ах, Леночка! У вас так было развито чувство прекрасного и вдруг… К чему это все? Будьте выше.
Л е н а. Мы хотим найти свое место в жизни. Что может быть выше?
С т р е л ь ц о в. Любовь! Не та, старая, ветхая, с условностями и предрассудками! Нет!.. Опаленная горячим ветром революции, не знающая преград, свободная, как птица в небе! (Воодушевляясь.) Ну скажите, почему мы должны подавлять свои желания, чувства, уродовать гордую и свободную душу свою? Только потому, что этого требуют нелепые правила приличия? Бред! Ерунда! Вот мне, например, захотелось поцеловать вас, и я сделаю это, зная, что вам хочется того же!
Л е н а. Мне не хочется. А вы пьяны, Петр Никодимович.
С т р е л ь ц о в. Да! Пьян! Ну и что? Я не апостол Петр, черт возьми! Я — обыкновенный грешник, как все смертные. Что вы на меня так смотрите? Да, да! Я могу быть мучеником великой идеи, могу пожертвовать собой ради долга, но это там, там, на глазах у всех! А мои грехи — мое сокровенное, и никому до них нет никакого дела. Я тоже имею право тосковать, пить вино, влюбляться, целовать красивых девушек. Таких, как вы, Лена!
Стрельцов обхватил Лену за плечи, грубо запрокинул голову, поцеловал в губы. Лена вырвалась, размахнулась, ударила Стрельцова ладонью по щеке и вышла.
С т р е л ь ц о в (потер щеку, растерянно). Очень мило! (С тоской.) И когда это все кончится, господи!.. (Плеснул в фужер коньяку, выпил, сел в кресло, обхватив голову руками.)
В комнате было полутемно, только красновато светилась дверца железной печки-«буржуйки». Стрельцов глубоко задумался или задремал и не слышал, как стукнула входная дверь и на пороге комнаты встал Г о р о в с к и й.
Г о р о в с к и й (вглядываясь в полумрак). Петр Никодимович?
С т р е л ь ц о в. Что?.. Кто здесь?! (Он вскочил с кресла, запутался в упавшем пледе. С трудом удержался на ногах.)
Г о р о в с к и й. Это я, Петр Никодимович… Женя!
С т р е л ь ц о в (облегченно). А-а!.. Вы что, завели отмычку?
Г о р о в с к и й. Дверь была не закрыта… Внизу я встретил Лену, но она не пожелала со мной разговаривать. Между вами что-нибудь произошло?
С т р е л ь ц о в. Был небольшой разговор… А впрочем, все это ерунда… Хотите коньяку?
Г о р о в с к и й. Не пью, Петр Никодимович. Вы же знаете…
С т р е л ь ц о в. Непьющий поэт — это несерьезно!
Г о р о в с к и й (вздохнув). Вы все шутите. А ведь вам совсем не весело.
С т р е л ь ц о в. Да?.. Какие еще великие истины вам открылись?
Г о р о в с к и й. Не надо, Петр Никодимович! Почему вы стараетесь не замечать того, что происходит? Нас становится все меньше и меньше… Нужно искать новые пути! И вы сумеете это сделать! Мы верим вам… Я верю!
С т р е л ь ц о в (помолчав). У вас благородное сердце, Женя… Выпьем!
Г о р о в с к и й. Но, Петр Никодимович…
С т р е л ь ц о в (подавая ему фужер). Пейте! За юность! За новые пути!
Горовский с трудом отпил половину, закашлялся, отставил фужер.
Не смущайтесь, Женечка! Все так начинали. (Прошелся по комнате.) Мы создадим партию, Женя! Партию молодежи. Самую сильную партию! К нам будут проситься комсомольцы, и мы их примем, но не всех. Не всех, Женя! Это будет партия избранных!