Всадник, скачущий впереди - страница 30
Р и т а. Как нога?
О с т р о в с к и й. И думать забыл!
Р и т а. Веселый ты…
О с т р о в с к и й. Когда я плакал?
Р и т а (помолчав). Почему вдруг пропал? И не написал ни разу! Обиделся на что-нибудь?
О с т р о в с к и й. Да что ты, старуха? Ничего личного! Просто решил кончать эту волынку!
Р и т а. Какую волынку?
О с т р о в с к и й. Да с занятиями нашими… И вообще… Дел, понимаешь, невпроворот, а мы мерихлюндии разводим! Буза все это!
Р и т а (вдруг). Почему у тебя такие глаза, Коля?
О с т р о в с к и й. Какие?
Р и т а. Как будто ты прощаешься. Надолго…
О с т р о в с к и й. Ну… Чудачка ты… Глаза. (Отчаянно.) У меня всего-то один! Второго считай что нет… Усложняешь ты, товарищ Борисович… Книжку читала «Любовь пчел трудовых»? Проще надо в этом вопросе, по-пролетарски, понимаешь!
Рита поворачивается и уходит по коридору. Островский делает несколько неуклюжих шагов за ней. Уронил палку. С трудом поднял. Молча смотрит вслед Рите. Из дверей кабинета вышел Т у ф т а. Он в щегольском френче.
О с т р о в с к и й. Здорово, Туфта.
Т у ф т а (растерянно). Погоди-погоди… Островский! Выходит, живой ты?
О с т р о в с к и й. Как видишь.
Т у ф т а. Ты у меня из всех списков исключен как умерший… Сам в Цека карточку посылал.
О с т р о в с к и й. Заполняй другую. Как на воскресшего!
Т у ф т а. Шуточки тебе! Надо начальство запросить. Всю отчетность мне портишь!
О с т р о в с к и й. Да что ты, Володька! Очумел?
Т у ф т а (вдруг). Слушай, а ты всероссийскую перепись проходил?
О с т р о в с к и й. Я же в больнице лежал!
Т у ф т а (обрадованно). Согласно циркуляру Цекамола все, не прошедшие переписи, механически исключаются. Давай, браток, поступай заново. На общих основаниях.
О с т р о в с к и й. Геморроя у тебя еще нет?
Т у ф т а. Ты что?!
О с т р о в с к и й. Будет. Молодой парень, а хуже архивной крысы!
Т у ф т а. Я попрошу…
О с т р о в с к и й. Эх ты! Коммунар! В кого ты превратился?
Т у ф т а. Я попрошу мне нотаций не читать. А за «крысу» привлеку к ответственности. (Подумав.) И за геморрой — тоже.
О с т р о в с к и й. Ладно! Мне ты выговор припаять можешь. А как ты наложишь взыскания на тех, кто взял да и вправду помер? Без предварительного заявления? Ведь это черт-те что получается! Полная анархия! Каждый захочет и помрет. А, Туфта?
Т у ф т а. Я с беспартийными дискутировать не собираюсь.
О с т р о в с к и й. Что?! (Сжимая палку.) Это я беспартийный? (Замахивается.) Убью!
Т у ф т а (пятясь). Ответишь! Слышишь, Островский? Ответишь!
В коридоре появляется А к и м.
А к и м. Что здесь происходит? (Схватил за руку Островского.) Вы что, товарищ?! (Вдруг.) Коля? Что с тобой?
О с т р о в с к и й. В покойники он меня записал… Это ладно… Живой я пока… Но он меня вне партии считает! Кто ему дал право меня из партии исключать? Кто?!
Т у ф т а. Циркуляры пишутся не для того, чтобы их нарушать!
А к и м. Какие еще циркуляры?
Т у ф т а. Сверху. А за оскорбление действием…
А к и м. Уйди отсюда!
Т у ф т а. Что?
А к и м. Уходи немедленно, пока я… (Яростно.) Ну?!
Туфта скрылся. Аким опустился на стул. Закурил. Островский присел рядом.
О с т р о в с к и й (после паузы, достав бумагу). Вот.
А к и м. Знаю, Коля… Звонили из лечебной комиссии. Пособие мы тебе выпишем.
О с т р о в с к и й. Я не за пособием пришел! Направь меня на работу, Аким. На любую! Не могу я в инвалидах ходить.
А к и м. Да ты что?! Там же написано: «Первая группа». Ты понимаешь, что это такое? Первая!
О с т р о в с к и й. Они понапишут! (Рвет бумагу в клочья.) Вот. Ничего тут не написано! Слушай, Аким… Пока у меня вот здесь стучит динамо… а оно еще стучит… я в это болото не поползу! Из строя меня выведет только смерть. И если тебе скажут, что я умер, не верь, пока сам не убедишься. Если хоть одна клетка моего предательского тела сможет жить — я буду сопротивляться. До последнего!
А к и м. Коля! Я тебе обещаю… Я сделаю все… Но сейчас считай себя в отпуску. Только в отпуску!
О с т р о в с к и й. Нет! Мне работать нужно! Иначе все. Край, Аким!
А к и м (после паузы). Ладно. Будешь работать.
О с т р о в с к и й. Спасибо.
А к и м. Да что ты, парень!