Всадник, скачущий впереди - страница 51
Ж и х а р е в. Куда он делся?
Ч у б у к. Убег куда-то. В другую сторону…
Ж и х а р е в. В какую сторону?
Ч у б у к. В противоположную.
Ж и х а р е в. Я тебе покажу в противоположную! Я тебя самого сейчас отправлю в противоположную! Бравич, увести!
Чубука выводят.
Ж и х а р е в (Аркадию). Что с вами, батенька? Никогда не видели, как большевиков расстреливают? Привыкайте! (Быстро выходит.)
Аркадий бросается к окну, выхватывает маузер. За окном залп. Аркадий несколько секунд стоит, закрыв лицо руками. Потом подбегает к столу, прячет в сумку карту, штабные бумаги.
В дверях показывается Б р а в и ч.
Б р а в и ч (резко). Что вы делаете?!
Аркадий подходит к Бравичу. В упор стреляет в него. Бравич падает. Аркадий выбегает.
Т е м н о т а.
Окраина деревни. Под окном избы сидят А х м е т и Ш м а к о в. В руках у Шмакова гармонь. Он негромко играет что-то задумчиво и чуть-чуть грустно.
А х м е т (взглядывая в окно). Все пишет… Подожди, Василий, не играй. Мешаешь.
Ш м а к о в. И чего пишет? (Вставая.) Ты смотри, Ахмет, сколько бумаги изорвал! Напишет, порвет и опять сначала!
А х м е т (задумчиво). Совсем большой человек стал…
Ш м а к о в. Кто?
А х м е т. Аркадий… Был такой маленький, стал совсем большой!
Ш м а к о в. Не большой, а командир роты. И когда ты, Ахмет, говорить научишься по-человечески?
А х м е т. Я знаю, что говорить! Понимать надо! Командир роты — одно, человек — совсем другое!
Ш м а к о в. Ну вот, рассердился. И чего ты такой горячий? Слова тебе не скажи.
А х м е т. Аркадию сколько лет? Шестнадцати нет! А он ротой командует! Большой человек?
Ш м а к о в. Большой, большой. Разве я спорю? Как говорится, биография у него необыкновенная!
А х м е т. Какая такая биография! Время необыкновенное! Ничего ты, бачка, не понимаешь!
Ш м а к о в. Ну вот, опять. Порох, не человек!
Из избы выходит А р к а д и й. В перетянутой ремнями шинели, в серой папахе со звездочкой, он выглядит суровым и повзрослевшим.
А р к а д и й. Разведка не вернулась?
А х м е т. Нет еще, товарищ командир роты.
А р к а д и й, Я ушел к Сухареву.
А х м е т. Есть!
Аркадий уходит.
Про Чубука забыть не может.
Ш м а к о в. Наверно… В отряд вернулся сам не свой и вот до сих пор… В самое пекло лезет! Как жив остался — удивительно!
А х м е т. Чубука жалко…
Ш м а к о в. Да… (Играет.)
А х м е т. Слушай, спой, что вчера с Цыганенком пели. Очень песня хорошая. Откуда такая?
Ш м а к о в. Сам сложил.
А х м е т. Сам? Скажи пожалуйста. Молодец бачка!
Ш м а к о в. Наконец-то! А то все ругаешься. Жаль, Цыганенок в разведке, спелись мы с ним… (Берет гармонь.) Эх, подружка моя неразлучная! Помирать буду — на тот свет с собой возьму.
А х м е т. Зачем кричишь? Верблюда погоняешь? Хорошая песня тишину любит. Пой!
Ш м а к о в. Опять досталось! И за что я тебя люблю, Ахметка? Непонятно. (Негромко запевает. Ахмет подтягивает.)
Появляются С у х а р е в и А р к а д и й. Они стоят за спиной Шмакова. Слушают.
С у х а р е в. Хорошая песня…
А х м е т (вскакивает). Товарищ командир!
С у х а р е в (задумчиво). «Солдатская дружба — особая дружба, коль друг за тебя погибает в бою…» Настоящая песня. Где подхватили?
Ш м а к о в (быстро). Да так… Солдат один проходил, пел.
А х м е т. Какой солдат? Где проходил? Зачем неправду говоришь, Василий? Он сам сложил, товарищ командир.
С у х а р е в. Сам? Ну и ну! Видал, Голиков, какие у тебя в роте таланты? А мы и не знали!
Ш м а к о в. Да какие там таланты, товарищ командир! Так… Баловство одно…
С у х а р е в. Нет, брат, это не баловство. Ты думаешь — боец, партизан, белых стреляешь, по окопам валяешься, так и чувства тебе никакого проявлять не положено? Что ж ты, без чувства воюешь? Солдат ты наемный, что ли? Сам на фронт пошел! И ты, и Голиков, и Ахмет. Да мало ли! Был бы во мне этот самый талант, сел бы и написал обо всем! Чтоб сыновья наши да внуки знали, как мы свободу отстаивали!