Всадники в грозу. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и The Doors - страница 12

Вам должно исполниться двадцать один, если вы хотите выступать по барам. Поскольку нам было лишь по девятнадцать, мы сели в фольксваген-минивен Гранта и отправились в Тихуану, Мексика, за фальшивыми удостоверениями личности. Кроме того, я втихую надеялся, что там мне, наконец, удастся утратить осточертевшую невинность. Гранту это уже удалось, благодаря содействию тринадцатилетней соседки, поэтому он смотрел на вещи куда спокойнее, чем я. Он даже позволял мне с парой приятелей подслушивать под дверями гаража его родителей, где он занимался этим. (Прожив вместе двадцать лет и родив двоих детей, Грант и та самая соседка поженились).

Я был как комок нервов, стоя на углу Tent и Avenida de Revolucion, в центре самых мрачных притонов Тихуаны. Мексиканский парнишка подошел ко мне и произнес: «Эй, сёрфер, чего хочешь? Колеса, шпанская мушка, фальшивый документ, моя сестричка?» Я не был блондином, но не был и темнокожим, так что, вероятно, для него я был сёрфер. А может, так у них было принято стебаться над гринго. Но шестью долларами позже я уже был обладателем призывной повестки, утверждавшей, что я являюсь годным к употреблению мужчиной 22-х лет от роду.

Теперь предстояло решить вопрос № 2. Тот же парень провел нас в узкий проход между двумя лавками, за которыми оказался сарайчик со старыми матрасами, брошенными прямо на землю. В полумраке по углам сидели, хихикая, несколько мексиканок, находившихся, по моей приблизительной оценке, где-то между шестым и восьмым месяцем беременности. Свою инициацию я представлял себе несколько иначе.

Продолжения не хотелось, мы запаниковали. Женщины начали хватать нас за руки, и за их спинами замаячили силуэты мужчин. Мы швырнули деньги на матрасы и ринулись вон.

По дороге домой, в нескольких милях на север от Сан-Диего, нас остановил патруль иммиграционной службы. Одна из хвостовых габариток на нашем фольксвагене отсутствовала.

— Едем мы из Тихуаны, отодрали нам хвоста! — пошутил патрульный.

Осенью 1964-го, вооружившись нашими фальшивыми ID, мы с Грантом переехали из отчих домов в недавно созданную хипповскую коммуну в Топанга Каньон. Мои предки согласились оплачивать половину из $70 месячной аренды при условии, что я продолжаю учиться в колледже.

Я перевелся в Сан-Фернандо Велли Стейт Колледж в Нортридже, по соседству с Топангой, прелестным холмистым и зеленым райончиком в сорока минутах от Голливуда. Лишь теперь я, наконец, попал в приемлемое учебное заведение, не чета очередному юниорскому колледжу. Шаг к осуществлению Американской Мечты. Верный путь к работе с-девяти-до-пяти в центре.

Проблема в том, что не это было моей мечтой. Откуда-то из глубин подсознания до меня доносился голос, он взывал: «ЛСД!»

Вскорости состоялось мое знакомство с кислотой.

Грант и я начали наведываться на джем-сейшены, на которые местные музыканты сходились поиграть джаз. Поначалу я не решался садиться за барабаны. Всегда находилась парочка толковых барабанщиков, и состязаться с ними было страшновато. При этом мне до смерти хотелось продемонстрировать им ходы, которые я слизал у Элвина Джонса. После первых робких попыток моя вера в себя круто возросла, ведь местные музыканты приняли меня в свой круг — а они были «лабухи»! Это вам не на студенческих вечеринках поиграть. Здесь джемовали по-взрослому. Кивок или короткое: «Клево лабаешь, чувак. В кассу», — превращали вечер в праздник. Я днями прокручивал эти слова в голове, если действительно удавалось сыграть хорошо.

Среди музыкантов на этих сейшенах был один саксофонист, его звали Бад. Он был прикован к инвалидному креслу. Все его тело было перекручено, но он мог играть, как сам Колтрейн. Он был полон интересных историй, одной из которых была телега о том, как он выступал в «Gaslight Club» в Венис Бич, где Ален Гинзберг и другие поэты-битники читали свои стихи.

Однажды в заведение нагрянули люди из Агентства по борьбе с наркотиками, и все присутствующие в последнюю секунду успели передать Баду свои запасы травы. Он спокойненько спрятал все в своей коляске, уверенный, что ни у кого из агентов не хватит духу его обыскивать.