Все дело в кепке - страница 10

— Давайте сделаем так. — В дело вмешалась миротворец Люда. — Ты, Машка, останешься с Диной где-нибудь тут, где еще нет крутых гор, а мы с Ленкой попробуем найти путь попроще.

Поскольку других вариантов все равно не было, так и поступили: бросили Машку с Диной на маленьком диком пляжике. Пляжик был жутко грязный, совсем недавно его жителями были люди-свиньи, после которых остались бутылки, пластиковые пакеты и куча другого противного мусора. Почему-то бросить вместе с Машкой рюкзаки Люда с Ленкой не догадались — уж больно им хотелось поскорее разбить лагерь. Так и пошли они искать дорогу полегче — с почти неподъемными рюкзаками.

Решено было залезть в гору подальше от обрыва и, пройдя поверху, поискать легкий спуск непосредственно к месту предполагаемой стоянки. Залезть-то в гору они залезли. Подъем был крутой и тяжелый, но совершенно безопасный. А вот так же легко слезть не получилось.

Дойдя по ровной поверхности горы до места, где пора было спускаться к морю, девчонки в ужасе обнаружили, что никакого более или менее приемлемого спуска нет и в помине.

Выбор был невелик: либо возвращаться обратно, либо спускаться где-то поблизости. Выбрали второй вариант — уж больно манила к себе такая близкая и такая далекая гладь моря. Спуск был чем-то вроде русла зимних рек. Нормальный походник никогда не стал бы тут спускаться, но Людовик с Ленкой были походниками совершенно ненормальными.

— Спускаемся здесь? — неуверенно спросила Люда.

— Да, здесь, — уверенно ответила Ленка, хотя в душе такой уверенности не ощущала. — Как думаешь, сколько метров нам спускаться?

— Не знаю, трудно сказать. Может, восемьсот, а может, четыреста. — Почему-то Люда редко говорила определенно.

— Наверное, все же четыреста или еще меньше, хотя при данных обстоятельствах этого более чем достаточно, — сделала заключение Ленка. — Полезли уж, а то скоро темнеть начнет.

Люда хоть и говорила неопределенно и неуверенно, зато смело и уверенно начала спускаться вниз. Людовик была ведущей, и поначалу все было хорошо, камни выскакивали из-под ног, ветки и колючки царапали кожу, рюкзак мешал держать равновесие, но Ленку грело иллюзорное чувство безопасности. «Ведь если Людовик слезает и молчит, значит, и я могу, значит, это совсем не страшно». Но было очень страшно! Еще страшнее стало, когда Ленка наконец поняла, что Люда вовсе не знает, куда лезет, совсем не уверена, спустятся ли они живыми.

— Куда теперь? — испуганно закричала Ленка, заметив, что Люда остановилась в полной нерешительности. — Ты учти, умирать мне еще рано. Я предсмертных писем никому не написала, и вообще, я еще не стала инструктором по дайвингу. — Пока Ленка была в силах шутить.

— Не знаю я, куда теперь, зря мы тут вообще стали спускаться. Кажется, тут все намеки на тропу обрываются, — так же испуганно ответила Люда.

— Ну как же ты не знаешь? Почему не знаешь?! Пожалуйста, придумай что-нибудь! — Теперь Ленку начинала накрывать паника, ее больное воображение рисовало красочные и ужасные картины падения: сломанные руки, ноги и обязательно шея. «Нет, нет, перестань думать об этом! — молча кричала она на себя. — Ты же знаешь, мысль материальна. Быстро представь себе, что мы благополучно спустились вниз!» Но представить хоть что-либо более или менее не кровавое никак не получалось. Ей безумно хотелось, чтобы рядом был Кораблев, а не Люда. Кораблев, который боялся высоты до потемнения в глазах, но всегда знал, куда делать следующий шаг. «Кажется, у меня паника. Срочно надо что-то делать! Так, остановились, не спешим, дышим глубоко, полной грудью, думаем». Это был стандартный Ленкин прием против приступов паники, злости и прочих отрицательных и опасных для жизни эмоций. Прием этот был усвоен после прочтения «тупой американской книги» — учебного курса дайвера открытой воды. Выходит, что иногда тупое американское повторение единственной мысли пять раз на одной странице очень полезно. По крайней мере, у Ленки всегда срабатывал условный рефлекс на кризисные ситуации: «Остановись, подыши…» — и далее по инструкции.

Паника отступила, тело обмякло, зато перестало дрожать. Начался приступ громкой контролируемой истерики. Девчонки слезно смеялись, шутили: «А не пора ли звонить спасателям?» Может, было и пора, но телефоны все равно сеть не ловили.