Все дети Барби - страница 17

— Беа, тогда почему ты говоришь, что она упала? А я тоже хороша: вместо того, чтобы разобраться, готова мчаться сломя голову, — она выглянула за дверь. — Ну входи, сейчас я тебя перевяжу.

Вошла еще одна девочка. По крайней мере, Шэн решил по разговору, что это девочка, потому что одета она была как мальчик: с короткими волосами и лицом уличного босяка выглядела очередным воплощением Гека Финна. На вид Денавер дал бы ей лет десять. Ани подошла, наклонилась над разодранными на правом колене штанами.

— Ну-у… это наверняка болит. Вся кожа содрана. Сядь за стол, сейчас принесу воду, чтобы промыть.

Пострадавшая, прихрамывая, подошла к лавке и села, бросая на Шэна косые взгляды. Самая маленькая из девочек подошла к ней на цыпочках и театральным шепотом заявила:

— У тебя кровь идет.

Шэн хорошо видел порванную штанину и красное пятно, пропитывающее материю.

— Может, я помогу? — он встал и подошел к Нат. — Я врач.

— Но лечите головы, а не колени, — заявила Беа.

— В коленях разбираюсь тоже, — пробормотал он, присаживаясь возле Нат. — Больно?

— Немного, — она не сводила взгляда с его лица, и ему казалось, что два зеленых фонаря прожигают ему дыру во лбу.

Он подвернул штанину и тихонько присвистнул.

— Ну и ну. Должно быть, ты упала с высоты. Согни ногу. Потихоньку. Хорошо. Больно?

«Виртуал, — снова застучало у него под черепом. — Ты в виртуале. Эта рана — всего лишь симуляция. Немного цифровой памяти и чуток вычислительных мощностей. Всего лишь информация». Он поднял взгляд и встретился глазами с Нат. Зрачки у нее были словно острия иголок, а на побледневшем лбу выступил пот. Под кожей играли желваки. Он снова взглянул на рану. Кровь, когда шевелила ногой, начинала течь сильнее.

— У вас всех трехбуквенные имена? — спросил.

— Н… нет. Ани это… Анн-Мари. Беа… ох… Беа… триче и Натали. Эй!

Ему пришлось изо всех сил удержать ее ногу, чтобы не вырвалась из хватки.

— Ты Натали, верно?

— Верно… ой…

— Это Ваэль посокращал нам имена, доктор, — Анн-Мари выросла у него за спиной с миской горячей воды и бинтами. — И мы как-то привыкли. Как рана?

— Ободрана кожа, рана, кровотечение. Но это мелочи. Больше меня беспокоит вот это, — он начал аккуратно сгибать ногу.

— Ой… ой-ой!

— Именно. Может быть повреждена суставная сумка.

«Виртуал, — снова отозвался голос в его голове. — Ты в искусственной среде. Тут нет суставных сумок, костей и крови. Есть только их симуляции, то, что можно исправить в долю секунды.

А тогда почему ребенок дергается каждый раз, когда шевелишь ее ногой? Конструкт?»

— То есть, нужны лубки, — Ани поставила миску на пол и принялась промывать рану. Нат стиснула зубы, но молчала.

— И часто такое с ней?

— Слишком часто, — старшая девочка показала несколько шрамов на ноге сестры. — Мама говорит, что ей бы родиться мальчиком.

— Она была бы идеальным мальчишкой, — проворчал Шэн.

Ему показалось, что больная покраснела. Маловато, чтобы понять, в чем дело.

— Я вижу, у тебя есть бинты для такого случая, — заметил Денавер.

— С этой бандой — это необходимый минимум. Но Нат все равно использует их в два раза чаще остальных.

— Если обернешь ее сразу всеми, она выпутается из них только к восемнадцати.

Нат фыркнула от смеха, который сразу перешел в плаксивый вздох, когда сестра сильнее прижала тряпку к ране, смывая засохшую кровь. Распознавание абстрактных шуток — человеческая способность. То есть, Натали была человеком, игроком, воплощенным в образе маленькой девочки. Он взглянул на Беа.

— Она тоже, — Ани ополоснула тряпку в воде и с мрачным лицом принялась очищать рану снова. — Хотя если вам удастся придумать шутку, которую поймет шестилетка, то я буду благодарна. Беа все еще полагает, что пукнуть — это смешно.

— Я знаю сорокалетних мужчин, которые считают так же.

— Я, между прочим, здесь, — напомнила о себе малышка.

— Я слышу, Беа.

— Мама говорила, что неправильно говорить о ком-то, кто слушает.

— Верно. Ступай, посмотри, как она себя чувствует. Поможете мне, господин доктор?

— Конечно.

Они молча закончили перевязку. После этого нога Нат стала выглядеть, словно на месте колена у нее — дыня. Больная осмотрела результаты их трудов, попыталась встать на ногу, драматическим, нарочитым жестом смерила ширину повязки.