Все дороги ведут в Геную - страница 21

Солнце уже клонилось к закату, когда на причале появился портовый чиновник, сопровождавший одетого во все новое рыцаря-иоаннита.

- Эй, на Санта-Марии!

- Чего надо? - сурово спросил Харон. Он как раз обсуждал с Книжником и Тодтом, насколько быстро возможно успеть в Геную и обратно, чтобы они за это время не сломали и не потеряли "Санта-Марию".

- Вы действительно идете в Геную и выходите как можно быстрее?

Капитан ранее сообщил портовым службам пункт назначения и предполагаемое время выхода. Но выйти без команды крайне затруднительно, поэтому пора пришло время уже освобождать причал и вставать где-нибудь на рейде, а для этого договориться об аренде матросов с кем-нибудь в порту, потому что даже для такой простой задачи людей не хватало.

- Дайте мне матросов и хоть сейчас выйду! - крикнул капитан в ответ.

- Сколько и каких? - спросили с причала.

- Что? - подскочил капитан.

Харон подбежал к борту и внимательно посмотрел на своего собеседника. Рыцарь-иоаннит, а за ним неспешно походит десяток солдат.

- Комит с дудкой или барабаном, хотя бы тридцать гребцов и парусная команда.

- И сразу выходим?

- Да я швартовы обрублю и сам в паруса подую! Но где Вы их возьмете?

- В тюрьме, конечно. Кто еще сидит в портовой тюрьме, как не моряки.

- Так вот просто придете и возьмете?

- У меня поручение лично от Папы, - Иоаннит гордо поднял цилиндрический футляр для документов вида "пергаментный свиток с печатью", - Я могу взять хоть любой корабль здесь, не говоря уже об арестантах.

- Но у меня и солдат нет за ними присматривать.

- Солдаты у меня свои, - улыбнулся иоаннит.

Брат-иоаннит Риккардо оказался отличным собутыльником тем более, что вино он вез с собой. Впрочем, никаким братом и иоаннитом Риккардо не был. Он служил порученцем по секретным делам у Папы Льва Десятого, ранее известного, как Джованни Медичи, флорентийского политика, который даже не имел священного сана на момент избрания понтификом. Соответственно, и в порученцах у такого Папы ходили не дипломированные мастера меча с постными лицами, а люди наподобие Риккардо - веселого убийцы с настоящими фальшивыми документами.

Погода позволила капитану и его пассажиру пьянствовать на палубе на зависть всей команде. Риккардо принес на борт два бочонка очень хорошего вина с папских виноградников, и капитан развязал язык.

- Вот придем в Геную, продам эту посудину и попрошу старину Кабота найти мне каракку покрепче с экипажем. Пойдем в Новый Свет, понесем дикарям смерть и слово Божье. Из старого экипажа я бы оставил только Тодта и штурмана. Тодт отчаянный малый, но иногда его заносит.

- Это как?

- Ты когда-нибудь слышал, чтобы капитан солдат поджег свой корабль?

- Ну... Есть такая галера "Санта-Мария", также известная как "Ладья Харона".

- Черт побери! Так это же мы!

Риккардо побледнел и захотел выйти. Но налил вина, завернулся поудобнее в плащ и передумал. Капитан все продолжал жаловаться.

- У меня худший экипаж во всем Средиземном море. Капитан солдат буйный сумасшедший, рулевой пьяница, баталер трус, а остальные и вовсе сброд какой-то. Почему у тунисцев и османов всегда рулевые лучше, чем у меня?

- Потому что поклонники Магомета не пьют вина.

- А дикари пьют?

- Я читал "Четыре плавания" Америго Веспуччи. Вино пьют все, кроме магометан.

- Тогда давай еще по кружке.

- Давай. Скажи-ка мне, брат Иоанн, ведь ты спешишь в Геную не только чтобы поменять галиот на каракку.

- Конечно. У меня в банке Святого Георгия есть некоторые средства, которые Просперо Колонна мне не отдаст. Мне вчера приснилось, что входим мы в бухту, а он, огромный как Колосс Родосский, сидит на здании Банка как на табуретке. Я кричу ему "отдай деньги", а этот старый хрен расстегивает гульфик и машет мне своим старым хреном.

- Мы же как бы братья Ордена, дали обет не иметь своих денег и отказались от мирских богатств?

- Так уж получилось, что у нас епископ продавал много церковной недвижимости, и я занял в городскую казну соответственно много денег, чтобы ее купить. Но не успел я потратить хоть флорин, как меня все предали, и я решил уйти в монастырь. А на прощание я забрал казну с собой. Всего две вьючных лошади и один верный слуга, не идти же пешком благородному человеку.