Все кошки Рима - страница 11

— Рената ужасно поступила.

Марио снова повернулся к ней.

— Ну, Дими тоже так думал. Когда ты спросила, почему он покончил с собой, я сказал, что не знаю. Но, наверное, эти письма были последней каплей. Он больше не мог сносить ее выходки.

— Я не знала. — Мелина не могла сдержать слез.

Марио придвинулся ближе, и ей не оставалось ничего иного, кроме как сделать шаг назад к самой решетке.

— В голове у меня такая ясность, Мелина, словно я вижу прямо сквозь темноту. Словно я могу увидеть всех призраков или кто они там.

— Что?

— Сама знаешь. Ты же рассказывала мне о том мужике, что устроил здесь сеанс. — Он придвинулся еще ближе, совсем вышел из пятна света, лицо его казалось всего лишь черным абрисом в темных тенях.

— Бенвенуто Челлини. Он привел священника… — Она еще отступила, одной рукой касаясь камня, другой отирая слезы с глаз, горло у нее перехватило. — Он привел священника и мальчика, потом они начертили круг и произнесли заклинания.

Они совсем уже вошли под арку, и Мелина удивилась про себя, куда подевался кот. Если б только она могла последовать за ним, потеряться из виду в какой-нибудь щели.

— И что было потом?

— А-а-а… Священник говорил, что видел демонов, а мальчик, что он видел миллион воинов.

В отчаянии она ощупью шарила позади себя, но никак не могла найти решетки, в которую давным-давно уже должна была упереться спиной. Ночь была тиха, словно в живых кругом не было ни души.

— А что видел Челлини? — Слова Марио шипели, отдавались эхом в каменном коридоре.

— Дым и тени.

Окончательно потеряв ориентацию, она увидела свет и бегом бросилась к нему. Она должна была наткнуться на стену, каменный выступ, но не было ничего… ничего, кроме пустого пространства и песчаного пола…

Она успела услышать шаги Марио у себя за спиной, и они упали вместе, когда он бросился на нее. Она словно ополоумела: пихалась, брыкалась, отплевывалась попавшим ей в рот шершавым песком. Его руки ползли к ее горлу, Мелина вцепилась в него ногтями, оцарапав ему щеку, потом, задыхаясь, набрала в грудь воздуха, чтобы закричать.

Пространство и свет. Она чувствовала их в тот самый момент, когда схватила его запястья и извернулась под его тяжелым телом. Послышался гулкий звук, мурчанье, какое никак не могло бы вырваться из глотки маленькой кошки — низкая какофония рокота, который нарастал, вздымался поверх взрыкивания крупных зверей. Марио отпустил ее и попытался отползти подальше от этого рычания. Овальная арена Колизея простиралась вдаль, осиянная серым светом, в котором метались беспокойные тени миллиона кошачьих воинов.

Львы. Десятки сражались здесь каждый день, бок о бок с пантерами и даже тиграми, выступление «разогревающей» команды перед играми гладиаторов. Более пяти столетий они глядели в лицо bestiari и поглощали несчастных преступников, а потом с вызовом встречали собственную смерть.

Эхо их рыка окружило Мелину, которая присела на корточки на песке и вдруг почувствовала, как под рукой у нее поднимается теплое кошачье тело — благородный зверь с желтыми глазами, спутанной гривой и белой грудью. Ее кот, огромный и царственный, моргнул, а затем, мягко ступая, присоединился к остальным хищникам, в упор глядящим на Марио.

Мелина была не просто ошеломлена, она чувствовала, как все плывет у нее перед глазами, заволакивается серым туманом. Клятва гладиатора громом пронеслась у нее в голове: «Uri, vinciri, verberati, ferroque mecari patior». Он с готовностью клялся быть сожженным, связанным, избитым и зарубленным мечом — священная клятва принять насильственную смерть. Из дыма перед Мелиной возник bestiarius, самый низкий из гладиаторов, чьей профессией было драться со зверьми. При нем были меч, щит и кожаное наручье, и львы проводили его голодными взглядами, когда он повернулся неуверенно, держа перед собой меч так, словно впервые в жизни его видит.

Зверь прыгнул так быстро, что Мелина успела только охнуть, когда он поверг человека наземь и сорвал с него шлем. Это был Марио. Она видела презренный страх у него на лице, кровь там, где она расцарапала ему щеку. Прижимая уши и сверкая глазами, подкралась поближе пантера. Она выбила щит из руки Марио и ловко увернулась от его меча. Губы Марио сложились в какие-то слова, когда напали львы, вдавливая его в песок. Они окружили его, и слабое эхо его криков каплями сочилось из гама, когда бледные фигуры набросились на него, взрыкивая, когда когти вонзались в плоть и принялись рвать мышцы и жилы. С ужасающей грациозностью и быстротой ее лев прыгнул, сомкнул челюсти на обнаженном горле. Голова его поднялась к небу, и с морды его капли крови разбрызгались темными самоцветами.