Всё кроме любви - страница 30

- Можно я? – спросила она, протягивая руку.

Яр вложил в протянутую ладонь пакетик из блестящей фольги, который она, улыбнувшись, разорвала, прикусив мелкими ровными зубками. Рита медленно раскатала тонкий латекс по всей длине подрагивающего от возбуждения члена.

- Издеваешься? – прошипел он, ощущая, как ее ручка скользит вверх вниз по возбужденной плоти.

Опрокинув ее на спину, он вошел в нее резким движением. Его тяжелое дыхание смешалось с ее тихим стоном. Сердце колотилось в груди так, что казалось еще не много и разорвется грудная клетка. Опираясь на руки, Ярослав двигался в ней, проникая на всю длину. Она застонала, обхватывая руками его шею, прижимаясь к нему, и вынуждая остановиться. Крупная дрожь пробежала по стройному телу, напряжение, сковывавшее все мышцы, отпустило, и она обмякла в его объятьях. Толкнувшись еще несколько раз, он последовал за ней в головокружительный омут.

Ярослав, лежа рядом с ней на спине, закинув руки за голову, усмехнулся.

- В бильярд, или дома продолжим?

- В бильярд, - ответила Рита, - За удовольствие нужно платить.

Глава 16

Рано утром Ярослав уехал к себе в отдел. Дел накопилось немерено. Занимаясь делами Риты, он как-то упустил из виду некоторые моменты. Разобрав текучку и подписав документы, отложенные ему на подпись, Кремнев решил покопаться в архиве, и поднять дело Воронцова. Он до сих пор недоумевал, как оно прошло мимо него, но поразмыслив, вспомнил, что именно тогда он находился в длительной служебной командировке. Найдя нужную папку, Яр устроился в своем кресле, предварительно заперев дверь кабинета. Он читал заключение судмедэксперта о смерти обвиняемого, и не верил своим глазам. Господи, все шито белыми нитками. Пролистав дело до конца, подошел к окну, и открыв форточку, закурил. Пальцы нервно подрагивали, при мысли о суммах, упоминаемых в материалах делах, начинали шевелиться волосы на затылке. Неудивительно, что Риту ищут, а если найдут…, он даже думать не хотел об этом. Он затушил окурок в пепельнице, надо бы встретиться с этим спецом, что вскрытие тела производил. Кремнев устало потер шею, повел плечами, разминая затекшие мышцы. От размышлений его отвлек стук в дверь. Стучавший явно был уверен в том, что он на месте. Чертыхнувшись, подошел к двери и повернул ключ в замке, отпирая ее. На пороге стоял Кирилл Шепелев.

- Здорово. Войти можно? – поинтересовался опер, протягивая руку для приветствия.

- Входи, раз пришел, - отступил в сторону Ярослав, пропуская его в кабинет.

- Я насчет той девушки. Помнишь, ты просил меня узнать про нее кое-что?

Яр насторожился.

- Ну, и? – побуждая Кирилла продолжить, протянул он.

- Ну, в общем, не один ты ей интересуешься, - тихо произнес Шепелев.

- Кто еще? – также тихо спросил Кремнев.

- Меня сегодня шеф к себе дергал, просил поискать ее.

- Для кого?

- Фамилия Дагесян тебе о чем-нибудь говорит? – ответил Кирилл.

- Твою мать! - с чувством выругался Ярослав.

- Эдик обещал нехилые бабки тому, кто найдет, - добавил Шепелев.

- Спасибо, - поблагодарил его Яр.

- Не за что. Ты там поосторожней. Под тебя тоже копают.

- Знаю.

- Ладно, я пошел. Сделаю вид, что поискал, - ухмыльнулся Кирилл, выходя за дверь.

Кремнев запер дверь кабинета, и направился в лабораторию судмедэкспертизы. Найти патологоанатома производившего вскрытие умершего Воронцова труда не составило. Гораздо труднее, оказалось, заставить его сказать правду. Сергей Сергеевич Лапикбыл пожилым человеком предпенсионного возраста. Ярослав прекрасно понимал его стремление спокойно доработать до пенсии, а если к тому же сверху надавили и дали понять, какое именно заключение судмедэксперта должно фигурировать в деле, тут уж не до того, чтобы за правду бороться. В конце концов, тот сдался, и не для протокола рассказал, что именно он обнаружил при первичном осмотре тела погибшего.

- Само собой, никакое это не самоубийство, - вздохнув начал Лапик, - На затылке обширная гематома была, как сейчас помню. Если коротко, стукнули его по голове чем-то тяжелым, а потом придушили. Смерть наступила в результате асфиксии. Но Вы, Ярослав Владимирович, тоже поймите меня правильно. Я же себе не враг. Настоящее заключение я уничтожил, а потом эту липу нарисовал.