Всё меняется даже в Англии - страница 19

Но что за путаница кривых улочек и тупиков, какие лабиринты темных, похожих на тесные ущелья переулков, а главное, что за контрасты!

Лондонский Уэст-энд («Западная сторона») с его дворцами и особняками, парками и памятниками привык поглощать богатства Британии и ее колоний. Миллионы рабов всех цветов кожи гнули спины на чайных плантациях Цейлона, на алмазных россыпях и золотых приисках Африки, в каучуковых рощах Малайи, чтобы плоды их труда воплощались в мрамор и бронзу на берегах Темзы. Этот Лондой, описанный во всех путеводителях, не имеет ничего общего с пролетарским Ист-эндом («Восточная сторона»).

Если вы спуститесь в подземку где-нибудь на Пиккадилли и отправитесь в глубь Ист-энда, вам покажется, что вы попали в другой город. На грязных, замусоренных улицах выделяются лишь ярко освещенные по вечерам дешевые кинотеатры. Рядом с неуклюжими коробками фабрик и заводов выстроились мрачные кирпичные здания — «слэмз», городские трущобы, о которых писали Энгельс и Шоу. Многие из этих домов — если их можно назвать домами — стоят с тех самых пор. Домовладелец по собственной воле не обречет на слом даже самое обветшалое и пришедшее в полную негодность здание; зачем ему беспокоиться? Он получает хороший доход и с трущобы: какая-нибудь сырая и темная берлога отнимает у лондонского рабочего пятую, а то и четвертую часть заработка.

Понятия «Западная сторона» и «Восточная сторона» легко могут ввести в заблуждение. Демаркационная черта между богатством и бедностью проходит в британской столице не только по линии Запад — Восток. Ист-энд не географическое, а скорее социальное понятие. Один из трущобных районов, пользующихся наихудшей репутацией, — Пимлико — берет начало в двух шагах от здания парламента, другой — Паддингтон — расположен между Гайд-парком и Риджентс-парком, убогие улицы Сент-Панкраса протянулись в северной части города, унылые кварталы Баттерси лежат к югу от Темзы. Лондонец никогда не причислит Пимлико или Паддингтон к Уэст-энду.

Случается и так: вы идете по одной из красивейших магистралей Уэст-энда и вдруг, повернув голову, видите в переулке угрюмые, обветшавшие здания, — они словно бросают вызов окружающему благополучию.

Коренной житель Ист-энда своим образом жизни, привычками, даже внешним видом резко отличается от рослого, упитанного богача из Уэст-энда. Да и говорят в Ист-энде на особом диалекте — «кокни», и не каждый питомец Кембриджа сразу поймет лондонского докера.

Особое положение занимают окраины столицы, где обосновалась мелкая буржуазия — рантье, лавочники, служилый люд, а кое-где и рабочая аристократия. Целые улицы застроены совершенно однотипными домами — теми самыми, которые вытянулись вверх.

Но вернемся в центр города. Пройдемся туристским маршрутом мимо дворцов и церквей, возведенных в разные века Иниго Джонсом, братьями Адам, Джоном Нэшем, Джоном Сооном и самым великим из всей плеяды английских архитекторов прошлого — Кристофером Реном. Возьмем с собой карту Лондона: я не знаю занятия увлекательнее, чем ходить по чужому городу, ориентируясь по карте.

Начнем наш путь дорогой парков. Лондон заслуженно гордится великолепными парками, — почти все они расположены в западной части города. Среди них наибольшей известностью пользуется огромный Гайд-парк с его продолжением — тенистым, излюбленным детьми Кенсингтонским парком. Когда-то короли Англии охотились тут на оленей, потом Гайд-парк стал пристанищем разбойников и дуэлянтов, теперь по вечерам сюда стекаются парочки со всего города, и летом густая трава усеяна телами: дань миссис Грэнди, которая запрещает молодым людям встречаться у себя дома до вступления в законный брак; то, чего нельзя делать дома, в четырех стенах, оказывается, допустимо на людях.

Не могу удержаться, чтобы не привести здесь выдержки из парламентского отчета «Таймс», опубликованного 19 июня 1959 года. В палате общин зашла речь о заявлениях приезжего американского проповедника Билли Грэхема, возмущавшегося вольным поведением парочек в Гайд-парке; вопрос этот был поднят консерватором Липтоном, ему отвечал министр внутренних дел Батлер. Произошел следующий диалог: