Все нечестные святые - страница 16
Пока Джудит Сория Коста вела Тони к Раке, ныне действующий святой Бичо Раро стоял на коленях внутри этого маленького святилища. Всю дорогу от грузовика он бежал, чтобы успеть приготовиться (духовно) к сотворению чуда и успеть приготовиться (физически) к появлению в качестве святого. Он не обязан был этого делать, ибо даже те из Сория, кто у Бога на плохом счету, способны творить чудеса; однако Даниэль верил, что чем лучше он подготовит свой дух к проведению ритуала, тем выше вероятность, что пилигрим полностью исцелится. Чудеса, он это чувствовал, исцеляли не только души паломников, но и его собственную душу.
Даниэль Лупе Сория не всегда шел по пути святости.
Ребенком он был таким гадким, что тетя Роза дважды отправляла его к экзорцистам.
Даниэль был таким ужасным, что сегодня мог загнать живность из хлева на шоссе, а завтра – сжечь целое стадо коров. Он был таким ужасным, что ковбои с соседних ранчо до сих пор использовали его имя в качестве проклятия. Подростком он вместе со школьными приятелями надумал украсть из церквушки, расположенной недалеко от Аламосы, изображение Младенца Христа[7]. Младенец Христос укоризненно взирал на похитителя, а Даниэль вынес икону из церкви прямо к грузовику, в котором его ждали друзья. Однако пока мальчик спускался вниз по лестнице, икона становилась всё тяжелее и тяжелее, и в конце концов Даниэль был вынужден поставить ее на землю. Приятели смеялись и издевались над ним, но так и не смогли сдвинуть образ с места. Даниэль уже подумывал, что лучше оставить икону рядом с храмом и уйти, как вдруг заметил надпись на обороте: «Пожертвование от анонимного дарителя всем нечестным святым»[8].
Даниэля вдруг охватило чувство вины, оно легло на плечи еще более тяжким грузом, чем сама икона; он понял, что не может бросить образ на улице и подвергнуть его воздействию стихии. Мальчик решил дождаться утра, когда вернется священник, даже если тогда ему придется сознаться в краже. Приятели его бросили, но Даниэль остался ждать. Поднялся сильный ветер, в воздух полетели комья грязи, а Даниэль всё ждал. Разразилась буря, с неба посыпался град, и, дабы уберечь икону, мальчик закрыл ее собственным телом и стал ждать дальше. Градины били его по спине, а на память Даниэлю приходили все шалости и гадости, которые он успел натворить за свое детство, и осознание этого причиняло ему не меньшую боль. Каждый удар градины вызывал в его душе новое воспоминание и пробуждал всё бо́льшие угрызения совести. Потом небо очистилось, и Даниэль обнаружил, что легко может поднять икону: произошло чудо.
Он вернул образ на место и с тех пор и по сию пору являлся святым Бичо Раро. У него на плече осталось углубление, оставленное самой первой градиной – зримое напоминание о том, что раскаяние причиняет боль.
Теперь, ожидая появления Тони, Даниэль ощутил желание помолиться. Вообще-то он молился весь сегодняшний день и прервал это занятие лишь ради того, чтобы пойти вместе с Беатрис и Хоакином. Даниэль часто проводил в молитве целые дни напролет: он начинал молиться на рассвете, а заканчивал после заката. Он зажигал свечи и произносил слова прошений за свою семью и за каждого уже прибывшего пилигрима, а также за тех паломников, которые еще находились в пути.
Обычно за самого себя святой не просил.
За стенами Раки раздался голос Джудит, она спрашивала у пилигрима:
– Вы готовы изменить свою жизнь?
– Ну да, ну да, – ответил паломник.
Святой вновь вернулся к молитве. Некоторые святые особенно сильно почитают Бога, другие – Младенца Иисуса, третьи – какого-то особого святого, но Даниэль в своих молитвах предпочитал обращаться к Матери. В его душе в этом образе соединились Пресвятая Дева Мария и его собственная мать, которую он никогда не знал – Даниэль появился на свет из ее уже мертвого тела. Посему он молился так: «Матерь, помоги мне помочь этому человеку». А потом добавил: «Матерь, помоги мне».
Каждому пилигриму в Бичо Раро полагалось два чуда.
Первое чудо заключалось в том, чтобы сделать тьму внутри человека видимой.
Грусть немного похожа на тьму, потому что и то и другое зарождается одинаково. Маленькая, крошечная капля тревоги падает в нутро человека.