Все проще, чем кажется - страница 15

— Я смогу. Я смогу, я прорвусь, прокарабкаюсь. Да, я слабый, я безвольный, я безжизненный, да, не нужный никому и не нужный даже себе.

Да — гавно, да, мне проще колоться, чем признать это, да, я не хочу и не могу полюбить себя потому, что не знаю, за что.

Да, никто меня не спасет, да, никто не поможет, да — я хочу и боюсь умереть. Да, мне жалко себя, да, я себя ненавижу, ненавижу за слабость, за жалость, за все. Да, я сам виноват, и да — так сложились обстоятельства.

Да, я не знаю, смогу ли, и да — я не верю, что смогу.

Да — мне страшно.

Да — мне больно.

Да — я не знаю, как поверить в себя.

Да — помогите, пожалуйста, хоть кто-нибудь…

Да — пожалуйста, я прошу вас, помогите кто-нибудь мне…

Да — мама, мамочка, ну зачем же ты меня родила, очень плохо мне, мамочка, не хочу я так жить, я не знаю, как справиться, что мне делать, зачем так, почему так случилось, за какие грехи так со мной…

Да — вот так, мам.

Да — вот такой я…

Да — я не верю уже ничему…

Да — мне плохо.

Очень.

Я не хочу так жить.

А по-другому я жить уже не могу.

Я не знаю, как сделать так, чтобы жить по-другому.

Я не знаю, как так случилось и в чем, и перед кем я виноват.

Я не знаю — почему.

Я не знаю, как из этого выбраться.

Я не знаю, смогу ли я прорваться через все это, и я даже не знаю — хочу ли я через эту боль проходить.

Я сломался.

Я не выдержал.

И я очень не хочу это признать.

Я не вижу просвета — даже не знаю, где его искать.

Я в дерьме, но я делаю все, чтобы этого не видеть.

Очень страшно признаться себе, что ты по уши в вонючем дерьме.

Очень страшно понять и признать, что это дерьмо — это ты.

Очень страшно подумать, что в это дерьмо нужно поверить.

Поверить, хотя бы чуть-чуть полюбить, понять и принять. Пожалеть.

Да, пожалеть, тебя есть за что пожалеть, обернись, посмотри, через что ты проходишь каждый день. Тебя есть за что пожалеть, и мне очень жаль тебя, искренне, горько и безнадежно жаль, ты не достоин такой жизни, никто на свете не должен через это проходить — и мне жаль, что ты через это проходишь.

И мне жаль, что ты не можешь поверить в себя.

Я не смогу.

Сможешь.

Я — не смогу…

Сможешь.

Нет, не смогу.

Сможешь.

Пожалуйста.

Сможешь.

Не получится.

Сможешь.

Не получалось ни разу.

Поверь мне — сможешь.

Нет.

Правда, сможешь.

Не смогу, я не верю тебе, никогда не поверю, ничему я не верю, я себе-то не верю, не смогу я, не смогу, не смогу, не смогу!

Просто сможешь.

Правда.

Сможешь.

Тяжело будет.

Но сможешь.

Много раз будешь срываться.

Все равно — сможешь.

Невыносимо больно будет.

А ты сможешь.

Ты будешь очень бояться.

Но сможешь.

И весь мир будет против тебя, и даже ты сам будешь против себя.

И все будет тебе мешать, и все, как кажется, будет тащить тебя обратно и останавливать.

Но ты все равно сможешь.

А когда-нибудь утром ты проснешься, пойдешь в ванную умываться и, посмотрев на себя в зеркало, внимательно заглянув себе в глаза и постояв так с минуту, ты улыбнешься себе понимающе и скажешь:

— Я смог.

Так вот, по поводу того телефона, выцарапанного ножом на столе.

Я позвонила, узнала, когда и куда приходить, записала адрес, спокойно дождалась барыгу, вмазалась и продолжила жизнь в том же ритме дальше.

Телефон, который мне дали, был телефоном одной из групп анонимных наркоманов, я слышала о них раньше, но никогда не ходила и не особенно и верила во всю эту историю.

Но в назначенный день все-таки пошла.

Группа была в какой-то жопе мира, долго на метро, потом на автобусе и еще минут 10 пешком, но дел все равно, понятно, никаких не было, с героином на тот момент проблем не было тоже, если не считать, конечно, проблемой, собственно, сам героин, и не сильно так вмазавшись, чтоб выглядеть вполне по-человечески, я тихо нарисовалась и скромненько заняла стульчик в углу небольшой обшарпанной комнаты, где помимо меня находилось еще человек 20. Все были трезвые.

Я, впрочем, тоже создавала впечатление трезвой, поскольку дозняк уже был такой, что, колясь раз 10 в день, я всего-навсего приводила себя в нормальное состояние, только под вечер увеличивая дозу, чтобы хоть как-то дать себе надежду на приход.

Я, судя по всему, была единственной новенькой, так как остальные персонажи, находящиеся в комнате, оживленно о чем-то переговаривались, периодически косясь на меня. Волей-неволей слушая их разговоры, я все больше утверждалась в мысли, что пришла не по адресу, что таким, как я, тут не место, поскольку люди переговаривались о вполне нормальных человеческих вещах, вроде последних кино, машин, покупок, кто как, кто с кем и прочих понятных им сплетен. Да и выглядели они все мало похожими на наркоманов.