Все проще, чем кажется - страница 25

— Завтра с утра? Да вообще без проблем, конечно! Ерунда какая, меню перепечатать, — я говорил, но в голове звучало совсем другое: «Дурак, что ты делаешь, ты же не сможешь, это же пиздец, к завтрашнему утру — нереально абсолютно — уже семь вечера!!!», — но я продолжал уверенно улыбаться и обещал, что максимум в два часа дня мы ей привезем новое меню.

Мартин почти беззвучно постанывал где-то за моей спиной.

Ина посмотрела на меня внимательно, немного сощурив глаза:

— Хорошо. Я верю в тебя. Спасибо большое!

Радостно улыбнувшись, неожиданно чмокнула меня в щеку и тут же убежала прочь из офиса.

— Рииичиииии…! — прошипел Мартин.

— Ну, придется как-нибудь успеть, — обреченно сказал я, глядя ей вслед.

Я привез ей новое меню в шесть вечера. Чего мне это стоило — отдельная история. Мы сидели за столиком в випе, о чем-то мило болтали, она уже собралась опять убегать по своим делам, когда я все-таки решился спросить:

— Может, дашь мне свой телефон?

Ее ответ в очередной раз поставил меня в тупик. И опять этот пытливый взгляд и озорные искры!

— Зачем?

Я не нашелся, что ответить, судорожно перебирая в голове все варианты, от остроумных до честных. Зачем мне может понадобиться ее телефон?

— Ну так, на свидание пригласить.

— Ты можешь и так пригласить, прямо сейчас, у меня настроение хорошее. Вдруг я соглашусь? Телефон для этого не нужен, — она улыбалась.

— Приглашаю, давай в воскресение поужинаем вместе.

— В воскресение не могу. Я спать буду после субботы, я с работы в восемь утра ухожу, не раньше. Восьмое марта устроит?

Вот сука.

— Это ж через три недели!

— Ладно, давай во вторник. Часов в восемь вечера. В «Москва-Берлин». Я столик закажу. Спасибо тебе за меню, я побежала, а то меня прибьют, все, пока!

И ускакала, даже не поинтересовавшись, могу я во вторник, не могу, не оставив ни телефона, ни даже заверений, что она об этой, мимоходом назначенной, встрече не забудет. Конченная сука.

Вот так я и влюбился.

Спасибо тебе, Ричи.

Она говорила, что у нее есть какой-то параллельный роман с кем-то, но продолжала со мной встречаться в кафе и ресторанах, мы ходили в кино, и я часто забирал ее с работы, чтобы довезти до дома. Дальше свиданий в общественных местах дело не заходило, но мне нравилось ее видеть и разговаривать с ней. Она была очень интересной, очень открытой и закрытой одновременно, напоминая мне ежика, который, подняв все иголки, мечтает, чтобы его погладили по брюшку. С ней было нескучно, она весело шутила, иронизировала сама над собой и довольно метко прохаживалась по мне и окружающим, каждый раз настолько искренне смеясь, что на нее невозможно было обижаться.

Глядя на Ину, я не мог поверить в те истории, которые она рассказывала о себе, но зато понял, почему Мартин так отнекивался что-либо мне говорить об этой уникальной девушке. Она действительно была уникальной. Бывшая наркоманка, чуть не умерла, но как-то смогла выбраться. Ей был 21 год, когда слезла, — торчала до этого, как говорила, где-то лет восемь на всем подряд, пять последних — на героине. Переламывалась насухую полгода. Смеялась, рассказывая, как не знала, что потом делать, — без образования, из школы выперли за наркотики, без денег.

Весело рассказывая о страшных вещах, которые ей довелось пережить, она как будто говорила о другом человеке, я не мог поверить, что речь идет о ней самой. Но что-то в этих рассказах, может, легкая тень, пробегающая по лицу, может, какая-то глубоко запрятанная боль в глазах, а может, именно та самая не выдуманная легкость и искренность, с которой все это говорилось, убеждали меня, что это действительно правда. Мне оставалось только восхищаться ее стойкостью и мужеством, с которыми эта маленькая девочка, так любящая заплетать себе косички, и очень старающаяся казаться взрослой и бесшабашной, справлялась с жизнью и ее трудностями.

Я восхищался, очаровывался ее смехом и улыбками, переживал за нее, слегка злился на ее непостоянство, легкость и не привязанность ко мне, злился сам на себя за то, что ее фразочки и шутки ставили меня в тупик, и за то, что никак не могу найти способ сдвинуть наши дружеско-романтично-конфетно-цветочные отношения в другую плоскость. И влюблялся еще больше.