Все проще, чем кажется - страница 5

Забываясь в бесконечной череде событий и улыбок, мы по полной отожгли середину девяностых, еще не зная, что почти всех нас, за редким исключением, терпеливо ждал спокойный тихий героин. Он терпеливо ждал, пока мы неустанно веселились, того момента, когда мы в поисках новых удовольствий откроем для себя его.

Все началось с «качелей».

Сидя на берегу Индийского океана в давно облюбованной кафешке, под припекающим даже в тени полуденным солнцем, довольно сложно вспоминать события более чем десятилетней давности, вороша нечеткие картинки и напрягая почти отказавшую память. Человеческий мозг стремится вычеркнуть все, что страшно вытаскивать на свет божий, что грозит утопить в давно похороненных боли и страхе, как будто и не было ничего, обманывает себя тем, что раз уж проскользнул сквозь все это дерьмо и гниль, так зачем же хранить эти дурно пахнущие воспоминания в закоулках памяти.

Но как призывают почти все мистики, когда-либо существовавшие на Земле: идите туда в своей душе, где вам всего страшней и больней, и, пройдя все это заново, с пониманием и принятием, вы откроете дверь к свободе.

Как я уже говорила, все началось с «качелей».

Неизвестно имя того человека, который первым придумал соединить разговорчивую подвижную бодрость кокаина с мягкостью и плавностью тихого спокойного короля наркотиков.

Однако все чаще и чаще в клубах начали встречаться слегка почесывающиеся, с маленькими зрачками и плавными движениями, тем не менее все такие же разговорчивые и не спящие люди.

И опять же не помню, когда и какой он был, этот первый миг знакомства с мистером Медленным, который аккуратно и незаметно, почти крадучись и обещая быть лишь утренним расслабляющим фоном изматывающего, но не надоедающего круглосуточного веселья и жизни в движении, постепенными маленькими шажочками вошел в мою жизнь.

Вновь — безудержные пати, и смех все так же не смолкал вокруг, и новые знакомства продолжались, и старые знакомые все так же мелькали в мерцающем полумраке клубов, и музыка становилась все новее и лучше, и привычная приятная морозящая нёбо свежесть кокаина со вкусом пригубленной виски-колы все чаще смешивалась со сладковатой горечью героина, добавлявшего загадочности моим глазам и плавности по-подростковому резковатым движениям.

Снова память услужливо подбрасывает мне сменяющиеся картинки, перемешанные случайным образом вне хронологии и логики.

Пробивающийся сквозь зашторенные окна утренний свет в том самом маленьком клубе в саду «Эрмитаж», название которого я не помню (или это была чья-то двухэтажная квартира?), тихий не останавливающийся говор сидящих поодаль людей;

очередные скрученные сто долларов, валяющиеся на столе;

украденная из ЦДХ тяжеленная статуя, стоящая посреди комнаты друга, у которого я тогда жила;

грязная маленькая болонка его мамы, выблевывающая сожранные пакетики с героином;

мы с Катькой в ее красиво и богато оформленной розовой девичьей комнате, сидящие на полу и расфасовывающие несметное количество грамм кокаина? спидов? в вырванные и порезанные тетрадные листочки, обнюханные так, что даже разговаривать уже невозможно;

какие-то терки с пальцующими бандитами;

флюрный чилаут «Аэроданса» с мерно вещающим какие-то притчи диджеем Листом, хотя, может, это был вовсе не Лист, или Лист, но вовсе не в «Аэродансе», он всегда у меня связан в памяти с тихими медитативными кришнаитскими сказками и какой-то неземной красоты задумчивостью на лице;

вылавливание макарон из доширака на балконе в сером неприветливом здании аэровокзала под неравномерное уханье трансовых битов и прорывающихся сквозь стены высоких звучков, расщепляющих сознание, — черт, я ж работала в «Аэродансе», вспомнить бы еще кем.

Звучание церковного колокола при выходе утром из «Птюча», вот она, ирония судьбы — я даже не помню, действующая это была церковь или нет, в подвале которой «Птюч», собственно, и находился, но перезвон колоколов как-то поутру отпечатался в памяти почему-то так же, как и код ближайшей к клубу двери подъезда соседнего дома, куда мы бегали курить траву, досаждая и без того измученным вечным ночным движением жителям.