Все сказки старого Вильнюса. Начало - страница 51

– Там, где я пройду, будет разливаться беспричинная пьяная радость, как будто подул ветер, принесший запах весны.

Прозвучало очень глупо, зато было правдой. Он это точно знал.

Посмотрел на часы. До одиннадцати еще два с половиной часа, до Ратушной площади минут пятнадцать пешком. Значит, что? Значит, правильно, можно успеть дочитать тот смешной детектив, выяснить, кто убийца, а потом уже с чистым сердцем отправляться в кафе.

Конечно, давал себе честное слово до Нового года не устраиваться ни на какую работу, ну так в шею никто и не гонит. А чашка дармового кофе ни одному чудовищу не повредит.

– Правда же, я красивый?

Смотрит на себя в зеркало. И видит там, надо думать, примерно то же, что Яничка: впалые щеки, вдвое увеличившиеся от худобы глаза, почти бескровные губы, бледный лоб, перечеркнутый вертикальной морщиной. Но ему это, похоже, нравится. Румяный, полнокровный крепыш, он всегда хотел быть худым, глазастым и скуластым, как девочка-анорексичка какая-то, честное слово, смешно.

Ну вот, получилось.

«Все у тебя всегда получается, горе мое, – думает Яничка, – так или иначе, а своего добьешься, ты у меня упрямый».

А вслух говорит:

– Очень красивый.

И, подумав, добавляет для убедительности:

– Если бы я родилась дядькой, хотела бы таким как ты.

Яничек удовлетворенно кивает и откидывается на подушки. Он очень слаб. Даже на такую маленькую радость сил не хватает. И это его, конечно, бесит, но на злость сил не хватает тоже. Вот уж где совсем кранты.

– Ничего, силы скоро вернутся, – говорит Яничка вслух. – А красивым быть ты при этом не перестанешь, прикинь, как круто. Щеки так быстро не наешь, хоть ты лопни!

Яничек улыбается. Это дорогого стоит. Это стоит так дорого, что… Ай, ничего.

На самом деле, ничего.

– Я сейчас, – говорит Яничка. – В туалет. Я быстро.

И выходит из комнаты, и действительно идет в туалет, потому что только там можно дать волю слезам, сдерживать которые она, конечно, уже научилась. Но не очень долго. Пока – так.

Она беззвучно рыдает, уткнувшись лицом в застиранное оранжевое полотенце, закусив зубами противную, жесткую, пахнущую мылом для рук, почти невыносимую во рту махру, так – можно, так Яничек не услышит, а зареванных глаз, будем надеяться, не разглядит, зрение у него в последнее время сильно упало от лекарств, ну или не от них, какая разница, упало, факт. И ни хрена он не увидит, и все, и все, – думает Яничка.

И все, – думает она. И просыпается в слезах. И улыбается сквозь слезы, как подсудимый, только что выслушавший оправдательный приговор. Нет у меня никакого умирающего мужа, на самом деле его нет, никто ни от чего не умирает, это просто сон. Ну или ладно, не «просто», а тягостный, мучительный, страшный, но все-таки сон. Наяву у меня все живы, и знали бы они, мои все, как я их за это люблю.

– Да счастливое у меня было детство, счастливое, – почти сердито говорит Яна. – И никаких воображаемых друзей я себе не сочиняла. Мне реальных хватало. Более чем.

Ей сейчас не до детства и не до разговоров, Яна варит шоколад по условно ацтекскому рецепту, с перцем чили, корицей, ванилью и солью. Ясно, что немудреный рецепт выужен из интернета, не Уицилопочтли в видении нашептал, но какая разница, все равно варить шоколад трудно, особенно без постоянной практики, а Яна варит шоколад примерно раз в полгода, когда вот такой собачий холод на улице, настроение ниже плинтуса, а тут вдруг мальчишки пришли, и надо срочно устроить праздник, причем без капли спиртного, потому что один за рулем, второй откажется за компанию, а у самой Яны еще перевод на пол-ночи, в лучшем случае, если хорошо пойдет. И что прикажете делать? В смысле подавать на стол. Просто кофе – это обыденно, чай – ну, слушайте, даже не смешно. Поэтому пусть будет шоколад, не зря же купила его в лавке деликатесов, где томятся под стеклом самые дорогие в городе сыры, а на полках пылятся бутылки с оливковым маслом, сто миллионов, ладно, не миллионов, но честное слово, больше полусотни разных сортов. Глаза разбежались, так хотела унести оттуда хоть что-нибудь, а выбрать почти невозможно, вот и купила дурацкий шоколадный порошок, на который как раз была скидка. Вари теперь, сама виновата, жадина.