Всего лишь сделка - страница 6

— С машиной я всё решу. Что вам из крепкого — водку, виски, коньяк, бренди, абсент?

Кира задумалась, но не о выборе спиртного, как странно слышать «я всё решу» последние лет пятнадцать она всегда всё решала сама, свои проблемы, чужие проблемы, и никто никогда не пытался ей помочь, даже просто передвинуть стол или отнести коробку с документами, это слишком мелочно для великих умов. А сейчас чужой человек, которому она ещё и нахамила, хочет решить ее проблему. Непривычно это и странно. Вот Ильин ждал, что она по мановению руки решит все вопросы с налоговой инспекцией, с арбитражным процессом, ведь у нее были связи. Эти связи помогли выяснить, кто всё это затеял, но вот решить эту проблему связи не помогут. А проблема сидела перед ней и ждала ответ о спиртном. «Водку, виски, коньяк, бренди, абсент? Бренди. Может не надо? Надо, а то сейчас от вида своей машинки в депрессию впаду. Бренди, значит бренди».

— Бренди.

— А я с вашего позволения виски.

Саврасов разлил спиртное, Кира мелкими глотками осушила свой бокал, этот напиток так не пьют, нужно наслаждаться букетом, смаковать, но состояние не располагало к созерцанию.

— Куда мы едем?

— Ко мне.

— Не помню, чтобы мы об этом договаривались.

— А мы с вами вообще ни о чем не договаривались.

— Остановите машину.

— Я собираюсь провести с вами приятный вечер, выпить, обсудить детали сделки и только.

— Меня немного пугает формулировка «приятный вечер», что она в себя включает?

— Только платонические чувства.

— Меня начинают терзать смутные сомнения, что это ваших рук дело.

— Нет, я поступил бы более изящно — в вас бы въехал ролс-ройс или бентли, а не мерин.

— И бил бы меня не Иван, а Микки Рурк.

— Охрана у меня свое получит, они должны были вас до машины довести.

— А шансы выпрыгнуть на ходу и оторваться от вас и вашей охраны есть?

— Нет, двери заблокированы. Да и на ненормальную вы не похожи, чтобы на скорости прыгать.

— Вы меня плохо знаете, я псих, такое могу выкинуть, что у окружающих волосы дыбом.

— Я знаю о вас все, даже ваши налоговые декларации видел.

— А я ваши нет, какой ужас. И где налоговая тайна, и где защита моих прав на неприкосновенность личной жизни. Ладно, хватит глупых выкриков толпы, а то, я не знаю, в каком государстве живу. Если вы все обо мне знаете, тогда я не понимаю, что вы ко мне пристали.

— Вы хорошо танцуете, ваша румба потрясла до глубины моего воровского сознания.

— Воровского?

— В нашей стране же все богатые люди — воры.

— Тогда уж умные воры и трудоголики. Остальных давно пристрелили или в тюрьму определили.

— Еще бренди?

— Да.

Второй бокал был лишним, наступила состояние наплевания, когда всё равно, что будет дальше, что было, что есть. «Да и не ела ещё с утра ничего, пить не надо было, и ехать никуда не надо было, и встреча эта совершенно ненужная. Да не надо было пить. Вот и мысли не те в голову лезут». А тепло алкоголя уже разлилось по телу и стало так уютно в салоне автомобиля. «И что это за машина? А какая разница, удобно, уютно, красиво и ничего не болит». Боль вернулась, когда нужно было покидать машину, порезы на ступнях хоть и были неглубокими, неприятных ощущений добавили. Но больше пары шагов ей делать не пришлось, дальше ее понесли.

— Не надорветесь? Может охране меня доверите?

— Уже доверил, теперь вот на руках носить надо.

— Да я могу и сама идти.

— Ваше «я сама могу» уже обсуждали.

— Появился сильный мужчина, и я должна сложить лапки и больше не взбивать масло.

— Не верите, что мужчина способен защитить?

— Почему же, то, что он считает своей собственностью до последней капли крови, но также может и уничтожить то, что ему принадлежит или уже не принадлежит, или просто как низшее существо или как отслужившую вещь. А мне почему-то достаются те, кто с радостью едет на моей крепкой шее.

— Плохо ищите.

— А у нас проблема с мужиками в стране, поэтому третий сорт не брак.

— Могли бы за рубежом присмотреть.

— Не, я за поддержку отечественного производителя.

Кажись и дошли — просторная гостиная, кожаная мебель и окна во всю стену, а за ними парк. Холодкова был опущена на диван, который тут же поглотил ее в свою мягкость. Кира осмотрела свои ступни и пришла в ужас, с такими грязными ногами ее бабушка бы даже на порог не пустила, не говоря уж о диване. Настроение ухудшилось и стало себя очень жалко, вместо амазонки-воительницы, побитая подзаборная девка, даже слезы к глазам подступили от невыносимой жалость к себе любимой. И захотелось утешения. Зря она выпила, зря вот уже и жалость пошла.