Всего несколько дней - страница 8

Грузная, с тяжелым подбородком, она ворчливо упрекнула Антона, что живет без лифта на третьем этаже, а у нее пятнадцать вызовов в день, и половина без лифтов; район старый, дома, почитай, все постройки прошлого века, в новые не зовут, там свои поликлиники, топай по этажам целый день в ее-то годочки, а бросать работу не хочет. Не может жить без работы.

Наворчавшись, отдышавшись, она прослушала маму.

— Утомление сердца, необходимо полежать, — так определила она, выписала больничный лист и рецепт и не успела уйти, раздался новый звонок.

Подобно героям Достоевского, которые внезапно являются в одно место, в одно время, чтобы дальше развивать действие, явился Колька Шибанов.

Антон, как все ребята его возраста, жадно читал детективы. Но не только. Его страстно притягивал Достоевский. Наверняка он не все понимал в Достоевском. Непонятное пропускал, но было там много неотразимо влекущего, что будило и будоражило душу, взрослило. Невероятные события, беспокояще странные люди, жгучие чувства, страдания и радости, чаще страдания; сюжет, от которого нельзя оторваться, ночью долго не можешь уснуть, — все поражало Антона.

— Погодил бы читать Достоевского, рано тебе, — советовал отец.

Однако не приказывал оставить книгу. Да Антон и не послушал бы. Читал бы тайком.

А мама вспоминала с грустной улыбкой:

— Я в твои годы упивалась Тургеневым. Там тоже герои и действия, а на душе светло.

— Иногда надо уметь мучаться, — возражал отец.

Вспыхивал спор. Мама горячилась:

— Не желаю мучаться! Хочу счастья, праздника. Мало, Виталий, нам с тобой праздников отпустила судьба.

— …Когда мы с твоей мамой встретились, — рассказывал Антону отец, — она мечтала быть актрисой, училась. Натура мятежная и… неудовлетворенная. Понял?

«У Достоевского часто натуры мятежные», — думал Антон.

Но что же такое? Разве сейчас время вспоминать страсти и переживания героев Достоевского, когда у Антона самого такие тяжелые события? «Я раздвоенная личность. Маме плохо, а я о Достоевском».

Да, он раздвоенная личность, вечно в себе сомневается, критикует себя, но это не помогает ему стать положительным типом.

Колька Шибанов, столкнувшись с уходящей неулыбчивой докторшей, в страхе выкатил глаза.

— Ш-ш-то-о еще у тебя?

— Тсс! — погрозил Антон.

— По-о-ни-маю. Ася сказала. Ре-е-ебя-та не знают, Ася сказала, ты не хочешь, что-обы ребята знали об отце. И в шко-о-лу не ходишь.

— Тсс. На рецепт. Мчи за лекарством в аптеку.

Колька умчал.

— У тебя товарищи, — сказала мама. — У отца не было товарищей. Я виновата: не принимала гостей. Все мне некогда, все я устала. Я не помогала ему бороться за место под солнцем.

Мама говорила, говорила. Глаза лихорадочно блестели. И особенно неспокойно было видеть разметавшиеся по подушке мамины волосы…

Колька принес лекарство. Антон накапал маме прописанные докторшей капли. Она задремала.

Ребята ушли на кухню, оставив открытой дверь в комнату, чтобы прислушиваться к дыханию мамы.

— Ты-ы при-и-ходи в школу, — заикаясь, сказал Колька Шибанов. Он волновался, испуганный тем, что на Антона валятся, валятся беды. — Ася твой друг, — сказал Колька.

— Откуда друг? Я ее вчера только узнал.

— Все ра-авно. Дело не в сроке. Мо-ожно в один день ста-ать другом. Ты в нее влю-у-блен?

Он задавал дикие вопросы. Антона, в его пятнадцать с половиной лет, при его росте в сто шестьдесят шесть сантиметров, Колькин вопрос поразил. Влюблен?!

Может быть, да? Может быть, это любовь? Ася не выходит у него из головы. Ему хочется видеть ее все время, непрестанно. Он помнит ее поцелуй. Украдкой трогает щеку, чтобы не заметил Колька. Как он сразу догадался про Асю?

— Колька! Ни-ко-му!!!

— Антон, ты меня знаешь.

Что происходит с Антоном? Он переменился или переменился мир? Новое, тревожное овладело им, куда-то несет…

Вдруг он вспоминает свое горе. Стыд, ужас, он забыл о своем горе, пусть на минуту. Отчаяние душит Антона. Тихонько он подкрадывается к маме. Спит. «Мамочка, мы несчастны, несчастны».

Ночью Татьяну Викторовну увезла «скорая помощь» в больницу.

Доктор в туго накрахмаленном белом халате легко сбежал по лестнице со второго этажа в вестибюль. Мелкие черты лица, слегка окрапленного веснушками, придавали его внешности что-то женственное, он выглядел не очень солидно и, должно быть, зная это, старался держаться с особой внушительностью.