«Всех убиенных помяни, Россия…» - страница 59

Конечно, все эти трудности были пустяком по сравнению с опасением попасть в чекистские объятия. Из Кеми дали знать о нашем бегстве во все приграничные пункты. Ловили нас, очевидно, очень усердно. Сколько раз Бог спасал нас! Близ деревни Поддюжено, по Кеми, нашли мы избушку. На этот раз, колоссально устав, не выслали вперед разведчика, не прислушались. Б-нов открыл дверь. И вдруг из избы крик «Руки вверх!» и дула десятка винтовок. Мы захлопнули дверь, бросились к лесу и скрылись. Затем нас, в трех-четырех шагах, обстреляли беглым огнем человек восемь — десять красноармейцев. В бой вступать было бы глупо: мы имели всего только две винтовки и двадцать шесть патронов. Пришлось снова спешно ретироваться и идти безостановочно, постоянно меняя курс, двенадцать суток.

Надежда сменялась отчаянием. Грязные, изможденные и оборванные, мы шли на запад, не зная, перешли ли мы уже финскую границу. Момент, когда выяснилось, что мы уже вне пределов проклятого СССР, навсегда останется в памяти. Представьте себе болотистую равнину, лес справа и слева, а впереди — движущиеся точки. Кто они — чекисты или финны? Идти мы уже не в состоянии. Войдя в болото, не так скоро оттуда выберешься. Мы долго всматривались в движущиеся точки. Люди были в чем-то черном, красноармейцы должны были бы быть в серых шинелях. Перекрестившись, двинулись вперед. Оказалось — финны. Мы перешли границу. По реке сплавлялся лес. Мы долго не понимали друг друга. JB конце концов, сдав винтовки рабочим, мы поплыли в лодке к ленсману.[38] Силы упали. Мы были живыми трупами.[39]

Как знает уже читатель из моей предыдущей статьи, в Финляндию бежали из соловецкого застенка несколько человек «злостных контрреволюционеров». Последние рассказали мне о режиме и порядках в так называемом CЛOHe — Северном лагере особого назначения.[40]

Сейчас там около пяти тысяч заключенных. Делятся они на три категории: 1) «политические и партийные» (официальная терминология), 2) уголовные и 3) «кр» (контрреволюционеры).

Первых немного. Это — бывшие эсеры, социал-демократы, меньшевики и прочие активные члены социалистических партий. Живут они в отдельных скитах и пользуются некоторыми привилегиями. Привилегией надо считать и то, что заграничным социалистам разрешается помогать деньгами, платьем и продуктами «политическим и партийным». Вообще, чувствуется, что с «политическими и партийными» чекисты считаются, чего совершенно нельзя сказать про остальных заключенных. Жизнь уголовного, а тем более «кр» — гроша ломаного не стоит. Для уголовных и «контрреволюционеров» условия жизни ужасны. Людей нет, есть бессловесные рабы с тюремным номером и ярлыком «кр». Совершенная отрезанность от внешнего мира, бесплодность протеста, пожизненный крест тюрьмы, тяжкий физический труд, голод, холод и необычайная грязь в бараках. Прибавьте к этому постоянное глумление, побои и издевательства администрации.

В «кр»-ах числятся остатки дореволюционной демократии, былые купцы, немного нэпманов, масса офицеров всяких производств и фронтов, учащаяся молодежь, вычищенная недавно из вузов. Очень много священников и епископов. Положение их кошмарно.

Недостатка в «кр» в СЛОНе никогда не наблюдается. Гибнут одни — присылают двойную смену «с тыла» — из центральной России, с Украины, с Кавказа. Убыль пополняется с избытком. Недавно прислали из Крыма шестьдесят человек студентов, якобы организовавших «котрреволюционный заговор».

Лагерями управляет некто Ногтев, видный деятель ГПУ. Звание он имеет — «начуслон» — начальник управления «Северными лагерями особого назначения». Помощником у него некий Васьков, чекист с богатым уголовным прошлым. Кемским лагерем заведует Кериовский Иван Иванович. Все они в совершенстве изучили чекистские способы «исправления» злостных контрреволюционеров.

За последнее время не слышно было дел, подобных делу в Портаминске, когда в открытом море потопили баржу с четырьмя тысячами «кр». Закрыт в Холмогорах знаменитый «белый дом», в котором еще очень недавно расстреливали по сто — двести человек; весь «белый дом» был залит кровью; невыносимый смрад разложившихся трупов разносился на несколько верст; даже московское ГПУ в конце концов обратило внимание на бойню в Холмогорах и назначило ревизию под начальством следователя Фельдмана.