Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 6 - страница 57

Он представлял собой небольшое квадратное по форме помещение, но что удивительно — над крышей святилища поднимается совершенно непривычная для майяских храмов башня. А в стенах храма мы увидели настоящие окна, каких до той поры не встречали ни в одной другой майяской постройке.

Скорее всего, пирамидальное основание храма ушло под землю, оказавшись засыпанным ею. Для того чтобы осмотреть нижнюю часть пирамиды придётся вести длительные раскопки, впрочем, основная экспедиция должна иметь достаточно ресурсов для этого.

И вот мы входим в храм, что несколько веков уже не знал посетителей. Внутри необычно чисто, хотя, возможно, что здесь уже побывали люди Васкеса. Да, это всё объясняет. В полу святилища Брейнерд замечает примерно полуметровое углубление, заваленное какой-то ветошью. Покопавшись там, мой спутник извлёк, одну за другой, семь поразительных статуэток. Вспоминая их, я бы хотел сказать не просто поразительных, но поразительно отталкивающих.

У двух из них на спине был огромный горб, четыре имели деформированный живот, седьмая изображала карлика. Вероятно, соотнося находку с предметами, обнаруженными в других Месоамериканских городах, статуэтки помогали жрецам предотвращать болезни и излечивать телесные недостатки.

Углубление, служившее хранилищем статуэток, было соединено со святилищем каменной трубкой. Могло ли быть, что она служила особого рода магическим «телефоном», пользуясь которым, статуэтки при посредничестве жрецов якобы передавали из своего мира приказы и распоряжения?

Однако я не могу скрыть того, что фигурки найденные нами, вызывали во мне чувство подлинного омерзения, а также необъяснимого страха.

Значение места, где мы находились, трудно было переоценить, поэтому Лопес предложил остаться здесь, дожидаясь Васкеса и Эндрьюса. Не испытывая никаких сомнений по этому поводу, мы расположились внутри «Кукольного храма», как его окрестил Брейнерд.

Прежде всего, наше внимание привлёк алтарь святилища. Точнее наше внимание привлёк украшавший его медальон, в самом алтаре, как таковом, не было ничего занимательно, но на медальоне Брейнерд разглядел написанную иероглифами дату. Она относилась к тому времени, в какое уже ни в одном другом городе ни одна написанная собственной рукой индейца дата нам не известна, а именно к началу XIV столетия, следовательно, к тому периоду, когда Чичен-Ица была уже мёртвым городом.

Таким образом, дело обстояло так, что обнаруженный город — одно из самых последних майяских поселений, которое, в то же время, является и одним из самых ранних. Неужели мы находимся в районе древнейшей метрополии, а все известные доселе города — всего лишь дочерние по отношению к этой культуре, что настолько же отлична от майяской, сколь и похожа на неё?

Пока Брейнерд занимался изучение медальона, Лопес обратил моё внимание на деревянные дверные притолоки, сохранившиеся до сих пор. Они, по словам Лопеса, были сделаны из самого твёрдого юкатанского дерева субинче.

Меня до сих пор не перестаёт поражать мастерство древних строителей и архитекторов. Они создавали такое, что оставалось недоступным для других американских индейцев даже во времена расцвета их цивилизаций. Действительно, кто они? Те самые неведомые зодчие, что создали таинственный город в глубине сельвы. Создавшие и оставившие его на произвол судьбы. Где теперь они? Что за злой рок заставил их покинуть эти места?

Тут произошло совсем удивительное событие, которое тоже должно мне упомянуть — Брейнерд волею случая обнаружил, что медальон состоит из двух слоёв-дисков. И, сняв верхний, он увидел под ним ещё один… украшенный датой, на 600 лет более древней.

Похоже, самые потрясающие открытия уже перестали удивлять нас, но сдержать своё потрясение было совершенно невозможным. Следуя надписи на диске, храм существовал самое малое шестьсот лет. В истории майяской архитектуры это нечто совершенно необычное. Даже самый красивый юкатанский город — Чичен-Ица тольтекского периода — жил едва ли половину этого времени.

Когда мы закончили восторгаться богатым на находки храмом, солнце уже садилось за горизонт, окрашивая сельву в столь непривычный для её зелени багрянец.