Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 6 - страница 71

Наконец впереди показался выход. Я вырвался в маленький погребок, вспрыгнул на лестницу, обваливая последние каменные ступени, и выбрался наружу, в мрачный, забытый всеми Данвич. Бесчисленные стаи козодоев в чёрной лощине оглушительно стрекотали, встревожено мечась в ветвях деревьев. Схватив стоявший здесь же сундук с бесценной находкой и не переводя дыхания, я бросился вдоль склона проклятого Сторожевого холма. Я не допускал и мысли о том, чтобы остановиться или оглянуться, хотя и не был уверен, что невообразимое чудовище из чёрной космической бездны преследует меня. Да и преследовало ли оно меня вообще? Может оно всего лишь рвалось из своей темницы внутрь нашего маленького мирка, не замечая жалкого перепуганного человечишки, отпершего ему дверь.

Обливаясь потом и задыхаясь, я добежал до покосившегося дома, из печной трубы которого всё так же вилась струйка дыма. Подбежав к автомобилю, я дёрнул ручку дверцы, но та была закрыта. Трясущейся рукой (из другой я не выпускал сундук с книгами) я стал шарить по всем карманам, но ключей нигде не было: они осталась в пальто. Мерзкая старуха, завёрнутая в моё пальто, словно мокрая ворона, со злорадной ухмылкой стояла на пороге дома. Я подбежал к ней, крича и требуя ключи, но она лишь указала своим узловатым пальцем на сундук. В тот момент страхи паника взяли надо мной верх, и даже ни секунды не раздумывая, я бросил его на землю и, схватив протянутые мне ключи, кинулся к машине. Пусть сгинут в адском пекле и старуха, и книги, и вся эта насквозь прогнившая деревня, лишь бы я смог поскорее убраться отсюда. Уже заведя мотор и утопив в пол педаль газа, я — готов поклясться — расслышал сквозь шум мотора, как старуха громко прокаркала мне в след: «Йа, Йог-Сотот, Йог-Сотот!»

Пробуксовывая в грязи и едва справляясь с заносами на поворотах, я доехал до крытого деревянного моста. Тот угрожающе заскрипел и пошатнулся под весом автомобиля, и только я успел выехать на дорогу, как позади раздался громкий треск ломающегося дерева и всплески воды. А в зеркало заднего вида, еще до того, как повернуть, я мельком, даже нехотя, увидел мрачную панораму Данвича. Свинцовые тучи нависли над ним и завихрились над плоской вершиной Сторожевого холма. На их фоне на какое-то мгновение мне померещилось неясное движение переливающихся неземными цветами огромных колышущихся силуэтов. В ужасе я отвернул зеркало в сторону.

Не останавливаясь, я мчался прочь из этого проклятого места до самого Аркхема, к обычным людям, погружённым в свои повседневные заботы и пребывающим в благом неведенье того, что за кошмар на самом деле притаился с ними по соседству. Произошедшее ещё всплывало эпизодами в моём разгорячённом сознании, повергая в дрожь и смятение. Но когда впереди наконец показались островерхие крыши Аркхема, мой разум благосклонно начал сомневаться в действительности всего произошедшего. Да и само существование всеми забытого и насквозь пропахшего зловонным дыханием бездны Данвича казалось мне чем-то нереальным, продолжением ночного кошмара, снившегося мне накануне. Хотя грязная, порванная в клочья одежда с пятнами крови, ноющие ссадины и ушибы служили жестоким доказательством обратного.

Я не стал заезжать в снятую на ИстЧёрч-стрит комнату, а сразу направился к профессору Моргану. Лишь он, последний из старожил Аркхема, переживший то, что называли «данвичским кошмаром», мог дать разумные объяснения всему произошедшему со мной. Профессора я нашёл лежащим у себя в кровати, и причиной его ухудшившегося самочувствия, как я подозревал, был именно мой предыдущий визит. Но, увидев моё жалкое состояние, он сразу же всё понял и попросил присматривавшего за ним доктора Хартвелла сперва обработать мои ссадины, а затем оставить нас одних.

Уже после, сжимая в трясущихся перебинтованных руках бокал бренди, я принялся нервно пересказывать всё, что случилось со мной в злосчастной поездке. И с каждой описанной мною подробностью Морган, сперва рассерженно побагровевший, бледнел и покрывался болезненной испариной, отчего его дрожащие губы стали почти синими. Когда же я закончил, настала очередь профессора: