Всемирный следопыт, 1926 № 05 - страница 13

Летом, то-есть в декабре, январе и феврале, в Басовом проливе обыкновенно дует восточный ветер, которым я и думал воспользоваться для дальнейшего пути, но в этот год из Южного Ледовитого океана шло особенно много льда, вследствие чего нужно было ожидать дурной погоды. Из этих соображений я изменил свой план и решил выждать в Тасмании времени года, благоприятного для плавания через Торресов пролив.

Пока «Спрей» стояла в Мельбурне, мне случилось видеть так называемый «кровавый дождь». Кровь получалась от тончайшей пыли, приносимой ветрами из пустыни и похожей на мелко истолченный кирпич. Проливной дождь сбил эту пыль на землю в виде грязи. Она падала в таком изобилии, что я собрал целое ведро ее с тента, которым был покрыт «Спрей».

Отправляясь в Тасманию, я взял с собою и упомянутую уже акулу, пойманную близ Мельбурна; я набил ее сеном и повез для музея в Лансенстоне. В этой столице Тасмании я оставил «Спрей» на попечение троих детей, а сам отправился бродить по холмам и лесам и набираться сил для предстоящего перехода. Судно оказалось в надежных руках. Возвращаясь, я всегда находил палубу выметенной. Маленькая девочка, жившая по соседству со «Спрей», принимала посетителей, а двое других показывали морские достопримечательности, имевшиеся на судне. У меня было еще много досуга до того времени года, когда можно было ожидать хорошей погоды на север от материка Австралии, и я успел побывать на тасманских золотых приисках. Я увидал серые, невзрачные камни, которые вытаскивали из рудников; сотни машин дробили их в порошок. Мне сказали, что в них содержится золото: пришлось поверить на слово, потому что сам я в них золота не видал.

Когда я приехал в Джорджтоун, его жители были настолько заинтересованы плаванием «Спрей», что я должен был рассказать о своем путешествии публично. В небольшом сарае, у проезжей дороги, состоялось мое первое публичное выступление. Слушатели собрались издалека. Владелица сарая отказалась от платы за помещение и, таким образом, я получил целых три фунта стерлингов. Дальше к западу, в Девонпорте, меня засыпали подарками. Один нес варенье, другой дичь, третий — сыр. И все-таки люди спрашивали меня: «Что же вы кушаете? Чем вы питаетесь дорогой?». Тут же в Девонпорте «Спрей» вновь подверглась подробному осмотру, но дно ее оказалось вполне свободным от корабельного червя (моллюск, который сверлит дерево и крайне вреден для судов). Но в виду предстоящего плавания через Индийский океан и море Арафура ее здесь опять выкрасили медянкой. Наконец, 22-го апреля я очутился вторично в Сиднее.

Здесь, на берегу, я схватил невралгию и лечил ее, сидя уже несколько дней в гостинице, когда вдруг ко мне прибежали с известием, что большой пароход наскочил на «Спрей» и потопил ее. Но, к счастью, беда была не так велика. Неуклюжий великан сбил со «Спрей» якорную цепь, которая пошла ко дну вместе с якорем. На следующий же день мне была возвращена стоимость утраченного, и я, пополнив этот пробел и запасшись отличными картами побережья и Барьерного рифа, отправился в путь.

26-го мая «Спрей» бросила якорь в порту, близ которого лежит прелестный городок Боуэн. Население, очевидно, располагавшее досужим вечерком, просило прочесть им лекцию о плавании «Спрей». В двух местных газетах появились соответствующие об'явления, в одной — накануне лекции, а в другой — на следующий день после нее. Впрочем, это не составило для меня никакого различия. Кроме того, «лучший звонарь Австралии», как его величали местные патриоты, возвещал о лекции, ходя по улицам. Мне сильно хотелось учинить над ним какое-нибудь насилие, когда он появился в той маленькой гостинице, где я и мои предполагаемые слушатели спокойно обедали, и оглушил всех неистовым звоном своего колокола и криками, которые могли бы разбудить мертвого. Как бы то ни было, лекция состоялась благополучно, а на следующее утро я отправился дальше.