Всемирный следопыт, 1927 № 04 - страница 16

Судовой плотник, швед Петерсен, протянул с койки:

— Ну, ты, наступи себе на язык. А вам, ребята, рекомендую поспать — кто и как может. Возможно, нас скоро опять вызовут наверх. Ветер свежеет не на шутку.

«Свит Хом» скрипит всем корпусом. Раскачивается во все стороны. Волнение увеличивается. Бьет в борта. Особенно остро чувствуется, что только деревянная обшивка отделяет от холодного, гневного моря.

В кубрике накурено и душно. Пахнет ворванью, смолой, дегтем. Слышен крепкий храп людей, уставших от тяжелой работы. Матросы инстинктивно, сквозь сон, упираются то корпусом, то коленями в тонкие перегородки своих коек, чтобы не вывалиться.

Койка Джони — поперек судна. Шхуна стремительно ложится то на один бок, то на другой, и, сообразно с этим, ноги у Джони летят вверх, а голова куда-то вниз, и наоборот. Изредка у него вырывается совсем не по-английски:

— А, щоб тоби!..

Спустя секунду он опять храпит.

Судовой кок перед сном ругается по-испански. Ловит жестянку с маргарином и рассыпавшиеся окаменевшие бисквиты.

Ими смело можно разбить голову, — так говорит канадец. Кок поправляет болтающуюся во все стороны на цепочках лампу, слабо освещающую кубрик. Ворчит и ложится спать. А наверху гудит ветер в такелаже, и угрюмо рычит холодное Берингово море…

На баке пробило полсклянки. Потягиваясь на своем пробковом матраце, Томсон, как-то особенно крякнув, перебросил на край койки рыжие ноги. Наспех надевает длинные теплые шерстяные чулки.

— Это от моей миссис, — говорит он Джекобсу, тормоша его за шиворот.

— Ну, вставай, слышишь?.. Живо! Вставай, ржавая уключина! Полно дрыхнуть.

— М-м-м … — мычит Джекобс.

— Проклятая собачья жизнь!..

Не рассчитав качки, ударяется головой о стенку.

— Проклятое судно!

Петерсен скрипит:

— А зачем вы на него нанимались?..

Томсон, натягивая резиновые сапоги, отвечает:

— Когда у человека не совсем хорошие отношения с властями, а в особенности — с полисмэнами, остается только одно: надеть на себя пеньковый галстук, или поступить на такую посудину.

— Галлоу, Джони Руш!.. Довольно валяться! Вставайте! Вам на руль с двенадцати.

Джони быстро надел толстые, тяжелые, с короткими голенищами морские сапоги. Напялил дождевик, подвязал зюйдвестку. Подумал немного. Накрошил ножом едкий прессованный табак. Набил трубку.

Петерсен, готовый выйти на палубу, дергал за плечо канадца.

— Вставайте, чтоб вас чорт побрал! Дрыхнет, как кашалот!

— Опять вставать!.. О, сакр д'юн пип!..

Легкий, как мячик, канадец соскакивает с койки.

Бьет двенадцать. Боцман, здоровенный, длинный детина, заглянув в люк, кричит:

— Все наверх!.. Да живо!

Недовольные, ворча и бранясь, торопливо толкая друг друга, поднимаются матросы по крутому трапу на палубу. Джони Руш идет к штурвалу. Сменяет продрогшего рулевого.

— Порко, дио!.. Какой маледетто холод!.. Брр!.. Скорей в кубрик… Аддио, счастливой вахты, Джони Руш!..

Балансируя по скользкой палубе, итальянец Джованни уходит — торопится согреться.

Туман заметно рассеялся. Ветер спал. На горизонте стал вырисовываться контур гористого берега.

Послышался голос капитана, выходящего из своей каюты.

— О, йес! Погода выравнивается… Вам, мистер Смит, не мешает пойти погреться, соснуть… Широта у нас 54°32′ зюйдовая и долгота 192°28′ ост… Значит, мы с вами не наврали. Вы видите эти горы?. Это остров Медный. Ну, а теперь покойной ночи, мистер Смит! Вы можете итти.

— Доброй ночи, сэр!

Штурман нырнул в каюту. С наслаждением предвкушал удовольствие проглотить чашку горячего кофе; хлебнет коньячку, растянется на койке…

Капитан Вайт окинул пытливыми глазами рангоут шхуны. Подумал: «А такелаж здорово поизносился»… Прикинул в уме, во что обойдется замена новым. Скользнул взглядом по бизань- и грот-топселям. Ярко выделялись свежепоставленные заплаты. Буркнул угрюмо под нос:

— Необходим новый комплект парусов.

Добычу котиков на Беринговом море нельзя было считать спокойным и легким делом. Капитан Вайт, благодаря противному, ветру, дующему все время в лоб, пришел сравнительно поздно: в начале августа. Наиболее же благоприятным временем для ловли считается июнь. Тогда котики вылезают на свои прошлогодние места у прибрежных рифов.