Встреча - страница 3
— Закончу обход и приеду! Всё равно спешить теперь уже некуда.
Она резко оборвала разговор.
— Вот такая она! Всегда была, а после получения отделения стала ещё хуже, вообще живет в больнице. И муж жалуется.
Генрих с горечью выговорил это и обернулся, ища глазами, куда бросить тяжелое пальто и шарф и присесть, наконец. Выглядел он располневшим, преуспевающим бизнесменом. Седые волосы в густой шевелюре придавали шарм округлому гладко выбритому лицу с мягкими чертами. Но в карих глазах его отражалась печаль, а во всей фигуре и медленных движениях огромная усталость.
— Надо вызвать скорую и полицию…
— Зачем полицию? — насторожился Артур.
Он был моложе брата на шестнадцать лет и внешне напоминал свою мать Ольгу — высокий, стройный, с удлиненным бледным лицом с яркими большими губами, тонким носом и глубоко сидящими синими глазами. Длинные черные волосы делали его похожим на итальянца. Надо признать он был весьма привлекательным молодым человеком.
— Так положено, когда смерть человека наступает вне больницы.
Он промокнул влажные от слез глаза платком и набрал номер.
«Скорая» приехала немедленно. Полиция чуть запоздала.
Следователь получил подтверждение врача, что человек в спальне мертв.
— Будем делать вскрытие? — обратился врач к Генриху.
— Да для чего ещё кромсать то… — махнул рукой Генрих Львович.
Полицейский осмотрел комнату, тело на широкой кровати, сфотографировал.
— Ваши документы.
— Я адвокат Генрих Львович Фридланд, сын покойного.
— Где проживаете?
— В Петербурге…
— Ваши документы.
— Артур Фридланд. Проживаю в Нью Йорке.
— Есть какие либо подозрения относительно причины смерти усопшего? — обратился он к братьям.
— Нет. Он долго и тяжело болел… Это могло случиться в любую минуту… Всё выглядит вполне естественно, — ответил за обоих Генрих.
— И вы того же мнения?
Артур отвел глаза и пожал плечами.
— Я только прилетел сегодня, я здесь не живу, не знаю сколь долго и чем болел отец.
Полицейский посмотрел внимательно в глаза Артуру, так что того покоробило, и он отвел взгляд.
«И чего этот полицейский уставился на меня? Словно подозревает в чем! Черт!»— подумал про себя Артур.
Тело завернули в большой мешок и вынесли, карета «скорой помощи» сверкнула огнями и умчалась в районную больницу.
Между тем подъехала старшая дочь Анна Львовна. Невысокого роста, полноватая, в близоруких очках, она деловым шагом вошла в дом. Сняв лисью шубу, ещё больше полнившую её, она прошла в спальню, где должно было быть тело.
— Анечка… его уже увезли…
5
Адвокат Льва Давидовича Фридланда господин Бергман Аркадий Петрович, был почти его одногодок. В отличие от своего постоянного клиента, бывшего клиента, он являл собою полную противоположность последнему. Высокий, флегматичный, с редкими волосами на крутом черепе, большой грушевидный нос и серые, умные и очень спокойные глаза. Чуть отвисшие щеки придавали ему сходство с какой-то породой собак. Худой от природы у него появился небольшой животик, который он постоянно прикрывал полами пиджака.
Он солидно устроился в чёрном кресле за таким же тяжелым столом из черного мореного дуба, говорившем о тысячелетнем происхождении дерева и, естественно, его необыкновенной ценности, в кабинете Льва Давидовича и медленно осмотрел всех собравшихся.
Рядом с Генрихом Львовичем сидела его супруга, Мария Григорьевна, располневшая дама, яркой наружности, каштановые длинные волосы, аккуратно подстриженные опытной рукой дорогого парикмахера, ярко синее платье с декольте, открывающим вид на пышную грудь, украшенную колье со сверкающими алмазами, на плечах боа из собольего меха. Она смотрела на окружающих с оттенком некоторого высокомерия и даже пренебрежения. Чуть поодаль в кресле устроилась с мрачным выражением лица доктор Анна Львовна Озерова, старшая дочь покойного. Мужа подле неё не было. За ней сидел весьма напряженный Артур Львович, младший сын усопшего. Рядом с ним тоже в некоем нервозном состоянии сидела личный врач Льва Давидовича доктор Розовская Алла Ильинична. Её тонкие черты бледного красивого лица были обезображены припухшими веками и покрасневшими от слез глазами, обычно ясными и лучистыми, которых теперь просто не было видно. Это были единственные лица, собравшиеся для слушания завещания покойного торговца бриллиантами. Ни у кого не было сомнения, что состояние, оставленное покойным, исчисляется многими нулями после единицы, разумеется, в американской валюте. Но никто не знал точно сколько, и главное кому распорядился оставить сильный и влиятельный при жизни человек свои миллионы.