Встречаются во мраке корабли - страница 8
— Меня закон охраняет. О, ты не думай, я хорошо знаю свои права. И не дам от себя избавиться. Дешево она не отделается. Родила — пусть любуется. Я на этот свет не просилась.
— Ну, знаешь, если бы все так рассуждали…
— Все меня не касаются, я за себя говорю. Приобрела ребеночка, изволь кормить. Я пока что несовершеннолетняя. Вкалывает, так пусть, по крайней мере, знает, ради кого. И так ни гроша не дает. Я ужом извиваюсь, чтобы выудить на сигареты, на кино. А зверюшкам ни в чем нет отказа. Зверюшки… У них тут прав больше, чем у родной дочери.
Павел помолчал.
— А тебе не приходило в голову самой уйти отсюда? Не унижаться до милости?
— Я же толкую тебе, никакая это не милость. Я не хипарь какой-нибудь, чтобы воздухом питаться и по свету бродяжничать. Это мой дом, и я не намерена отсюда убираться. Тут я хочу иметь все, что мне положено.
Значит, бегство исключено — и на том спасибо.
— Но если она, как ты уверяешь, не желает давать тебе то, что положено, где же твое самолюбие?
— А где написано, что у меня должно быть самолюбие?
В самом деле, нигде не написано. Попробуй-ка тут втолкуй ей. Она упряма, это ясно, и убеждена в том, что к ней тут несправедливы. Он знал из опыта, что говорить о самолюбии и чести людям, начисто их лишенным, — все равно что разъяснять музыку глухим. Абсолютно безнадежное и бессмысленное занятие.
— А ты не хотела бы стать независимой, самостоятельной, иметь деньги, ну, скажем, на путешествия: захотела — поехала.
— Может, когда-нибудь и поеду. Мне не к спеху. Хочу, чтоб было приятно и удобно.
— А тут тебе что — приятно и удобно?
— Неприятно, это точно, но относительно удобно. Няня меня обслуживает, нет-нет да сунет чего-нибудь.
«Обслуживает»… Шестнадцатилетняя соплячка!
— Честно говоря, мне не очень-то понятно, как можно так жить. Мать твоя работает, и, кажется, много…
— Ох, много, много… Попрекает меня этим с утра до ночи. Она с ног валится, а я… Ну и так далее. Ничего другого не слышу, надоело до смерти.
— Но это же факт.
— Ну и что? Разве все факты интересны?
— Надоело, а пользуешься.
— Удивительное дело, все одну и ту же пластинку крутят, подосланные, неподосланные, у всех одни и те же аргументы. Могу продолжить за тебя: недостойное поведение… раздражает… хоть кого может из равновесия вывести, вот если б я переменилась, то она… если б помогла ей… Да помоги я ей хоть разок, она тут же на голову сядет! Тебе и невдомек, сколько эти самые зверюшки, — язвительно произнесла она, — требуют заботы и сердца! Водичку Кикочке. Молочко Фифочке. Таблеточки Шкварочке. Капли Пипочке и т. д. и т. п. — круглые сутки. Она способна завалить работой целый полк солдат. А вот прибрать, купить что-то — тут ее нет, а нянька уже едва ноги таскает… Только начни что-нибудь делать, и пойдет как по маслу. И то, и другое, и пятое, и десятое… А зачем, когда можно ничего не делать?
— Вот именно.
Наступила минутная пауза. Эрика, почесывая голову, смотрела в окно.
— И не скучно так лежать целый день? — спросил Павел.
— А работа, по-твоему, развлечение? Может, ты и любитель…
Закурили. Сомнений не было — он наблюдал последствия какой-то глубокой травмы, что-то тут явно произошло.
В этот момент раздался звонок. Павел взглянул на Эрику, она не шевельнулась.
— Кто-то звонит, — сказал он.
— Пусть себе.
Ну и нервы! Сколько раз он зарекался, когда занимается, не подходить к телефону! Где там — разве выдержишь? Первый звонок пропустишь, ну, второй, а уж на третий срываешься с места как оглашенный. Вдруг и в самом деле что-то важное — болезнь, телеграмма…
— Ведь это может быть что-то важное: телеграмма, несчастный случай.
— Со зверюшкой? Еще раз придут. Она будет дома — откроет.
— Ну, знаешь ли, у меня характер слабый.
Он быстро сбежал вниз. За калиткой стояла пожилая женщина.
— А доктора нет?
— Нет.
— Может, передадите ей цветочки? — И она протянула ему сквозь прутья маленький жалкий букетик астр. — Передайте ей и скажите, от Зимородка, мол, с благодарностью. И еще скажите, что мы век помнить будем.
— Что? — спросил он.
Еще не отдавая себе в том отчета, он начинал собирать информацию для дела «мать-дочь».