Встретимся в Эмпиреях - страница 8

— Да, — бездумно-невыразительно подаю голос я.

— Да.

Бросив беглый взгляд на Сливу, я понимаю, что он больше не участник наших размышлений вслух. Отчего-то я рад этому, хотя сам ведь и разбередил то, что по совести требовало покоя. Теперь же — как от души отлегло.

Мы приближаемся к концу бульвара. Демон с Викторией уже поджидают нас.

— Ученье — свет, а неученых — тьма? — звонко выкрикивает Демон и расплывается в широченной улыбке.

«Похоже, ты в хорошем расположении духа, засранец», — в шутку отметил я про себя и мысленно рассмеялся. Мы поздоровались и дальше идем все вместе.

Вскоре Слива начинает отставать, чтобы, как я грешу на него, безнаказанно поедать глазами объект своего высокого чувства — Викторию. Она же, в свою очередь, идет в стороне от нас, о чем-то задумавшись. Мы с Демоном шагаем рядом.

— Я все тут вспоминал о нашем последнем разговоре в парке, — вполголоса (так, чтобы слышал только я) заговорил вдруг Демон, — и знаешь… решил, что ты во многом был прав.

«Наваждение какое-то, — подумалось мне. — Тогда они заклевали меня как стая ворон опрометчиво высунувшегося альбиноса, а теперь один за другим признаются в моей правоте».

Я озвучил Демону свою мысль по этому поводу.

— Ну-у, это было даже кстати. Если бы не наши наскоки, ты бы так и не привел своих лучших доводов, — парировал Демон.

— Вот свои-то лучшие доводы я как раз и не привел, — рассмеялся я.

— Но зацепил все-таки чем-то.

— А кого и на слезу пробил! — хохочу еще громче. Лишь бы Слива не услышал, о чем это я.

Сейчас кину камень в свой огород. Бывает такое: ты с пеной у рта кому-то что-то доказываешь, а тебя и слушать не хотят. Ты их убить готов за это! Проходит некоторое время, и ощущение собственной правоты притупляется. Ты сам себе уже не очень-то веришь по большому счету. Но неожиданно твою позицию признают и ставят во главу угла — она для всех уже откровение. И что происходит? Ты понимаешь, что просто не в состоянии справиться с этим неожиданно обрушившимся на тебя грузом признания. Ты не готов. Тебя одолевает смущение, пытаешься обратить все в шутку, посмеяться. Но потуги эти выглядят довольно жалко, и теперь, когда вода взбаламучена, ты просто убежден, что чувствовал бы себя куда комфортнее, если б тебя так никто всерьез и не воспринял…

Надо ли мне пересказывать мой поистине драматичный разговор с Викторией, с глазу на глаз состоявшийся этим же вечером в парке?

Расскажу.

— Я после этого всю ночь заснуть не могла.

— ?..

— Все думала о нашем споре.

— Вик, давай не будем…

— Будем! — отрезала Виктория. — Помнишь, я назвала тебя эгоистом и обвинила в том, что ты наслаждаешься нашей реакцией относительно того довода, что все мы — люди без будущего?

— Ты как всегда была права, Вик. Я такой. Каюсь.

— Не ерничай.

К нам подошли Демон со Сливой и с шутливой назойливостью стали допытываться, о чем мы секретничаем. Виктория демонстративно взяла меня под руку и увела в сторону, чтобы продолжить разговор наедине.

— Конечно ты никакой не эгоист, прости. А мы, дураки, просто защищали свои цепи, потому что кроме них у нас попросту ничего больше нет.

Глаза Виктории заблестели от слез. Мне всегда становилось не по себе, когда это случалось.

— Вы, мужчины, созданы для войны…

— Брось! Никто не создан для войн. А те, кто их начинает — даже не знают, что это такое!

— Ты прав. Я совсем не то хотела сказать. Дура.

— Перестань. Ты вовсе не дура.

— Мне просто захотелось пожалеть себя… Я не солдат. Я девушка… У меня есть мечты, которые… я… — Виктория не сдержалась и заплакала.

Я в замешательстве. Встаю так, чтобы закрыть собой Викторию от взглядов Демона и Сливы, которые, впрочем, про меня с ней уже позабыли и оживленно беседовали на почтительном от нас удалении. Пытаюсь успокоить Викторию, но ничего путного у меня не выходит. Осторожно обнимаю ее.

— У нас у всех есть мечты, Вик. У тебя. У меня. У Сливы. У Демона.

— И что нам делать с нашими мечтами, Гоголь? — всхлипывая, спросила Виктория, перехватив мой смущенный взгляд.

— Что делать? — я напряженно пытался подобрать слова, подходящие моменту. От нахлынувшего волнения у меня вспотели ладони. — Мы будем претворять их в жизнь, Вик. У нас еще есть время.