Вся жизнь перед глазами - страница 6
Сначала слышались только шумы и помехи. Шепот мертвых, вдруг мелькнуло у нее, и она удивилась: откуда такие мысли. Диана крутила регулятор настройки, пока не поймала знакомый голос — передавали ее любимое ток-шоу.
«Безусловно, именно это она и имеет в виду, — говорила доктор Лаура. — Пьяницы всегда считают, что им ничего не стоит бросить пить».
«Значит, вы думаете, что мне надо… научиться понимать, что она имеет в виду на самом деле?» — спрашивал мужчина по телефону.
«Точно. И ни на что особенно не рассчитывать. Спасибо за звонок».
После секундного молчания что-то щелкнуло и связь оборвалась. Доктор Лаура продолжила, обращаясь к слушателям:
«Не спрашивайте меня, пожалуйста, не собирается ли ваш супруг или супруга вас бросить. Откуда мне это знать? Я ведь не Господь Бог. Лучше задайте этот вопрос ему — или ей, а главное — себе».
Диана почувствовала, как что-то легко коснулось лица — крошечное белое перышко из набивки декоративной подушки мазнуло ее по щеке. Ее муж не пил, не таскался по бабам, не был ни игроком, ни наркоманом. За все семнадцать лет замужества у нее ни разу не возникло потребности спрашивать у кого бы то ни было, тем более по радио, совета ни по единому поводу.
«Здравствуйте, вы в эфире», — произнесла доктор Лаура.
Ответом ей было мертвое молчание.
«Алло, вы нас слышите? Мэм?»
Звонил либо мальчик-переросток, либо женщина с глубоким и очень низким голосом, который раздавался как будто из длинного туннеля, построенного из поглощающего звук материала вроде пористого камня или цемента.
«Алло-о? — нараспев произнесла доктор Лаура, едва скрывая нетерпение. — Чем я могу вам помочь?»
«Мне не нужна помощь».
Голос не был особенно хриплым, но звучал странно. Не то чтобы он казался замогильным, скорее каким-то бесплотным. Словно его записали на пленку и теперь запустили на пониженной скорости.
«Простите, но зачем тогда вы звоните нам на передачу?»
Снова послышался слабый шорох, как при перематывании назад магнитофонной кассеты, а затем неестественный голос отчетливой скороговоркой произнес:
«Я звоню из ада».
Диана судорожно втянула воздух, словно ее ударили под дых, и прижала руку к груди.
Инстинктивно подняла глаза на школу — девочки все еще не выходили. И где остальные мамаши? На полукруглой площадке возле школьного двора ни одной машины, кроме ее…
Зима сменилась весной. Снег растаял.
Вода в фонтанчике для питья в школьном коридоре была тошнотворно теплой, как человеческая кровь или лимфа.
Райан Хаслип надел на скелет в кабинете биологии бикини своей сестры, но мистера Макклеода это лишь позабавило.
Раньше они никогда не видели его веселым.
Кто-то сунул в оскаленные зубы скелета розу, и он так и стоял: в бикини и с розой, — мистер Макклеод разрешил оставить и то и другое.
Что бы это ни значило, но Диана Макфи почувствовала на лице легкое прикосновение, словно кто-то тронул его холодной рукой, и щелкнула выключателем радио.
Кажется, она довольно долго просидела, пытаясь отдышаться. Потом немного пришла в себя. На нее повеяло знакомыми, родными запахами… Свежей выпечки из булочной. Пряностей и специй из бакалеи. Тмина.
Я звоню из ада.
За этими словами могло стоять все что угодно: я влюблена в женатого мужчину, мне изменяет муж, я не могу не воровать в магазине, я подсела на героин, я патологическая лгунья… Я живу с чувством вины, испытываю физическую боль, больна психически, у меня духовный кризис.
Я живу в аду.
Да, впрочем, какая разница? Что бы это ни было, с нее хватит.
«Наверное, — подумала она, — я просто устала от таких вот программ». Все эти анонимные жалобы, рассеянные в воздухе, витающие над озерами, площадками для игры, кладбищами, бесконечные просьбы о помощи от незнакомцев. Столько страдающих душ. Все они живут в аду, за исключением…
— Мам?
Диана не заметила, как дочка выскочила из двойных дверей и сбежала по зеленому холму, и вот она уже в машине, сидит рядом — запыхавшаяся, розовая, свежая, такая наивная и совершенно невинная.
— Что случилось, мам? — тормошила ее Эмма.
Глядя в широко распахнутые светло-голубые глаза дочери, Диана видела в них себя, какой была двадцать лет назад. Пара маленьких голубых озер, в которых не отражалось ни морщин, ни мимических складок. Лишь два крошечных размытых лица, когда-то принадлежавших ей, Диане.