Всяческие истории, или черт знает что - страница 12

Отшельник задумчиво покачал головой, уточнил, где Курту удалось оторваться от погони и кто его мог видеть, и наконец сказал: «Здесь ты не в безопасности. Я уже давно слыхал о гневе господ на тех, кто столь нахально вмешивается в их дела, но никогда не думал, что Ханс, этот старый лис, занимается подобным сумасбродством; и все же я сильно удивлен, что он все-таки угодил в ловушку. Они пойдут по твоим следам так далеко, как только смогут, в этом все господа едины. Отдали бы вы кому-нибудь из них часть добычи, тогда могли бы рассчитывать на защиту в его владениях, он и искал бы вас вместе со всеми, да вот только найти бы не смог. Здесь тебе не скрыться, никакого уважения к святым эти господа не питают, тем более, если затронуты их интересы; от крестьян я бы тебя может и защитил, в них живет еще истинная вера. А вот господам я освящаю скот, да готовлю кой-какие снадобья, а все ж таки смотрят они на меня косо, к тому же и священники точат на меня зуб и проповедуют мнимую святость так громко, что в горах обвалы; все это от зависти, хотя не знают и половины того, что мне приносят. Да только пусть их проповедуют, чем больше проповедей, тем более верующий приходит ко мне народ, тем меньше у него страха перед истинной верой. Но именно поэтому я должен хитрить и не давать врагам ни малейшего повода, иначе беда, в которую попал Ханс, по сравнению с моим положением, покажется детской забавой. Ешь, пей, а я пока скажу, где тебе надежней всего схорониться.

Поезжай вверх по ручью до того самого места, где из земли бьет ключ, поднимись на холм и окажешься в Лангентале; на самом верху, у края долины стоит церквушка, а над ней увидишь крепость; ты окажешься там еще до заката. В крепости живет рыцарь, старой закалки человек, — днем на коне, ночью чаша в руке. Хлебосольнее и храбрее его не сыскать, однако же он и не церемонится; что его злит, он крушит, а если ему чего-то хочется, он это берет; кто сможет найти к нему подход, будет жить как у Христа за пазухой. Зовут его Бартли фон Лютернау. Была у него богатая родня, у которой он ходил в долгу; поскольку детей у них не было, он надеялся им наследовать, а потому о выплате долга не заботился — наоборот, с каждым днем все увеличивал его. А когда родня ничего уже ему давать не пожелала, он собрал людей, отправился к родным и поклялся не уходить, пока не добудет денег. Престарелые родственники люди были брюзгливые, они и слышать ничего не желали; а потом и вовсе бес их попутал и отдали они все свое имущество, а заодно и деньги, что причитались Бартли, на возведение монастыря Святого Урбана. Можешь себе представить, каково было племянничку, все силы рая и ада призывал он против такой щедрости, но все напрасно; угрожал, что спалит все от Лютерна до Святого Урбана, но его только подняли на смех, да еще и потребовали вернуть старые долги. Так он рассвирепел и решил сам собрать причитающееся, в том числе, и украденное у него добро, и с тех пор пребывает в постоянной распре с монастырем. В ближайшие дни собирается он отправиться в большой поход, чтобы вернуть себе все, что его по закону и совести. Ты ему пригодишься, скажи только, что послал тебя Пост из ущелья».

«Что же, ты с этим господином в лучших отношениях, чем с прочими?» — спросил Курт, которому сочувствие вовсе не было чуждо. — «Нет двух одинаковых богачей, как нет одинаковых святош; другие богачи ненавидят рыцаря из Лютерна, потому что тот живет, как хочет, а не им в угоду, прочие священники ненавидят меня, потому что меня в моем ущелье их устав не заботит, принимаю, что мне приносят, и делаю, что просят; так вот и я, и он одинаково ненавистны теми, кто нам завидует и хочет нас раздавить. Почему бы нам не стакнуться и не помогать друг другу, чем сумеем? Иди и ни о чем не думай, можешь рассчитывать на радушный прием».

Хотел было Курт порассказать еще о службе, с которой сбежал, как стала она для него невыносима, да только Йост научил его, что к рыцарю Бартли эдаким зеленым юнцом являться не следует, а лучше предстать опытным воякой, что жизнь в Лютерне не сахар, церемониться никто не будет, зато все промеж собой закадычные друзья, а хозяева и слуги сидят за одним столом. Отшельник поторопил Курта — и очень вовремя, потому что едва тот уехал, а отшельник уселся перед пещерой плести корзины и затянул духовную песню, внизу в долине затрубили в рог и вскоре из кустарника показалось несколько всадников. Они закружили вокруг пещеры, словно свора собак, и через мгновение обнаружили место, где лошадь Курта вытоптала траву. С криками набросились они на отшельника, но тот спокойно продолжил мастерить корзину, словно бы его все это и не касалось. С грязными ругательствами и угрозами всадники потребовали выдать им беглеца, однако он ответил, будто ничегошеньки не знает, только что возвратился домой из деревни с той стороны горы и никого не встречал. И вообще, пусть поищут в хижине, и если найдут кого-нибудь, пусть забирают с собой. Но никого они не нашли, следов от хижины никаких не вело, потому что Курт, по совету Йоста, довольно далеко заехал вверх по ручью, а когда преследователи все-таки обнаружили следы, он уже давно был в безопасности.