Всю жизнь с морем - страница 3

— Так зачем пожаловали, молодой человек? — голос матроса звучал уже не так сердито, в нем слышались нотки участия и искренней заинтересованности.

«Молодой человек» пролепетал, что ему нужно видеть начальника училища.

— Начальника? Ишь ты, ну что ж, пойдем.

Старик молча повел меня через обширный зал, в котором было много моделей кораблей и судов, на стенах висели картины.

Остановившись у внушительной белой двери с табличкой «Канцелярия», старый матрос наставительно сказал:

— Стучи. Владимир Константинович его зовут. Стучи!

Сердце мое готово было выскочить из груди. Я постучал.

— Войдите! — раздался из-за двери властный голос. — Войдите же!

Я вздрогнул и рванул на себя надраенную до блеска медную ручку. В просторной светлой комнате за большим письменным столом сидел человек в темном штатском костюме. Опустив коротко стриженую голову, он писал.

— Подойдите ближе и скажите, что вам угодно, — произнес сидевший за столом, не поднимая головы и продолжая писать.

Строгий вид канцелярии, царившая в нем безукоризненная чистота, а также опущенная голова начальника внушили мне еще большую робость. Я еле оторвал от пола как будто свинцом налившиеся ноги и сделал несколько, пожалуй самых трудных в моей жизни, шагов.

Начальник мореходного училища Владимир Константинович Неупокоев положил ручку и поднял на меня внимательные серые глаза. Ему в то время было только тридцать пять лет, но мне он показался пожилым человеком.

Какие ему сказать слова, как убедить в том, что вот уже несколько лет моя душа рвется к морю, что больше всего в жизни я хочу стать моряком? В сознании проносится множество всяких слов и мыслей, но из всего этого стремительного вихря я выбираю несколько самых обычных и тусклых:

— Хочу поступить в морское училище, моряком стать хочу, — голос дрожит, в горле мгновенно пересыхает. Чувствую противную дрожь в коленях. Холодная струйка бежит по желобку между лопаток. Липкими становятся ладони.

Неупокоев внимательно рассматривает меня и ждет, что я еще скажу. Я молчу. Видимо, поняв мое состояние, строгий человек просто, одобряюще приглашает:

— Подойдите ближе и садитесь. Садитесь.

Робкое оцепенение еще не прошло, но тяжести в ногах меньше, я делаю несколько поспешных шагов. Однако сесть не смею, а лишь кладу на ближайший стул свой саквояж и фуражку. Начальник откинулся на спинку кресла и одобряюще улыбнулся:

— Боюсь, по возрасту вы не подойдете. Сколько вам лет?

— В июле будет шестнадцать, я уже окончил городское шестиклассное училище в Никольске-Уссурийском, — выпаливаю я, боясь решительного отказа.

— Аттестат с собой?

Я молниеносно киваю.

— Покажите.

Никак не могу открыть саквояж, пальцы не слушаются, наконец, достаю документы и протягиваю через стол.

Изучив аттестат, Неупокоев опять поднимает голову:

— И по виду, Бочек, вам куда меньше, я бы дал лет четырнадцать.

Что это — сомнение или отказ? Нет, он еще не произнес ничего такого, он спрашивает:

— Где вы живете?

— На станции Пограничная, прямо с поезда к вам.

— Почему же вы хотите стать моряком? Что влечет вас в океан?

Опять лихорадочно ищу подходящих, самых убедительных слов, не нахожу и, краснея, лепечу:

— Я читал много о море, моряках… и мне очень хочется… море… корабли… под парусами…

Неупокоев барабанит костистыми пальцами по столу и, улыбаясь, спрашивает:

— Родители знают, что вы хотите определиться в мореходное училище?

— Да, то есть, нет. В общем, мать знает, отец — нет. Он против моего намерения идти в морскую службу.

— Почему же? Он знаком с флотской службой?

— Мы прибыли сюда морским путем из Одессы. Отец насмотрелся во время плавания всего и говорит, что на море опасно и жизнь у моряков незавидная. Лучше, говорит, на железной дороге работать. А я хочу моряком быть.

— Отца надо слушаться!

Начальник встал из-за стола и в задумчивости прошелся по кабинету.

Оказывается, он высокий и чуть-чуть сутуловатый, чем-то очень похожий на Нахимова, знакомого мне по портретам, встречавшимся в книгах о море. Потом Неупокоев остановился возле меня.

— Это очень неплохо, что вы решили служить морю. Но, — его длинная рука участливо коснулась моего худенького плеча, — вам надо вернуться домой. Свет померк в моих глазах, а пол стал уплывать из-под ног: я отчетливо ощутил, как рушится моя мечта. Лицо и вся фигура начальника училища уплыли в туман, заполнивший комнату. Потом из этого тумана вдруг донесся уже ставший знакомым твердый и мелодичный голос: