Второе лицо, настоящее время - страница 4

— Страница, — продолжает он, — докладывает о решении Парламента Ее Величеству. Королеве нет необходимости знать обо всех предшествующих дискуссиях, обо всех вариантах, которые были отвергнуты. Ей просто надо знать, что объявить своим подданным. Именно это она и делает, отдавая приказ частям тела действовать в соответствии с решением.

— Погодите, я думала, что Парламент уже отправил сигнал. Вы раньше говорили, что можете видеть, как мозг разогревается еще до того, как его обладатель узнает об этом.

— В том-то и фокус. Королева оглашает решение и думает, что ее подданные повинуются ее командам, а на самом деле им уже было сказано, что делать. Они уже тянутся за своими стаканами воды.

Надев спортивные брюки и футболку Терезы, я босиком спускаюсь в кухню. Футболка слегка тесновата: Тереза, поборница диеты и чистки организма на олимпийском уровне, была чуть поизящнее меня.

Элис, уже одетая, с раскрытой книгой сидит за столом.

— Ну, ты заспалась сегодня, — весело говорит она.

На лице у нее легкий макияж, волосы уложены и сбрызнуты лаком. Рядом с книгой стоит пустая кофейная чашка. Элис уже давно ждет меня.

Я озираюсь по сторонам в поисках часов и обнаруживаю их над дверью. Всего лишь девять. В госпитале я обычно вставала позже.

— С голоду умираю, — говорю я.

В кухне холодильник, плита и множество шкафчиков.

Я сроду не готовила себе завтрак. Да и ланч с обедом, если уж на то пошло. Мне всю жизнь подавали еду на столовских подносах.

— У тебя есть яичница-болтунья? Она моргает.

— Яйца? Ты не… — Она внезапно встает. — Конечно. Сиди, Тереза, я приготовлю.

— Зови меня просто Терри, хорошо?

Элис останавливается, собирается что-то сказать — я почти слышу лязг шестеренок в ее голове, — потом вдруг большими шагами направляется к шкафчику, наклоняется и вытаскивает сковородку с антипригарным покрытием.

Я прикидываю, в котором из шкафчиков здесь держат кофе, безошибочно угадываю и вытряхиваю из горшочка последнюю горстку кофе.

— Тебе не надо идти на работу? — осведомляюсь я.

Элис занимается чем-то в компании, обеспечивающей ресторанные поставки; Тереза всегда была скупа на детали.

— Я взяла отпуск, — говорит она и разбивает яйца о край сковородки, производя при этом неуловимые манипуляции со скорлупой. Из разбитого яйца выскакивает желток и плюхается на сковородку, половинки скорлупок Элис вставляет одна в другую. Все это одной рукой.

— Зачем?

Элис натянуто улыбается:

— Мы просто не могли оставить тебя одну теперь, когда ты наконец попала домой. Я подумала, что нам надо побыть какое-то время вместе. Чтобы ты привыкла.

— Так когда я должна показаться этому терапевту? Как там его?

Моему палачу.

— Это женщина. Доктор Милдоу живет в Балтиморе, так что завтра мы туда поедем.

Это ее грандиозный план. Доктор Субраманьям не сумел вернуть им Терезу, вот они и хватаются за любого, кто говорит, что сможет это сделать.

— Понимаешь, у нее большой опыт лечения таких людей, как ты. Это ее книга. — Она кивает на стол.

— Да ну? Доктор Субраманьям тоже пишет книжку.

Я беру книгу. «Дорога домой: реабилитация детей, пострадавших от дзена».

— А что, если мне это не поможет?

Она молчит, с вожделением глядя на яйца. Через четыре месяца мне будет восемнадцать. Доктор С. сказал, что тогда им стало бы сложнее держать меня в госпитале. Тиканье часов назойливо стучит у меня в голове, я уверена, что и для Элис с Митчем этот звук достаточно громкий.

— Давай все-таки начнем с доктора Милдоу.

— Начнем? А что дальше?

Она не отвечает. Я вспыхиваю, мысленно представив себя, привязанную к кровати, и священника, который осеняет крестом мое извивающееся тело. Это игра моего воображения, а не воспоминания Терезы, — я способна чувствовать разницу. Кроме того, если бы такое уже случалось с Терезой, то там был бы не священник.

— Ладно уж, — говорю я. — А что, если я сбегу?

— Если ты превратишься в рыбку, — беспечно отзывается она, — тогда я стану рыбаком и выловлю тебя.

— Что? — Я смеюсь. До сих пор я не слыхала от Элис ничего, кроме серьезных, прямолинейных фраз.

Она печально улыбается:

— Разве ты не помнишь?

— Ах да. — В памяти раздается щелчок. — «Крольчонок-беглец».