Второе пришествие в гневе - страница 23
Весь личный состав эскадрильи надеялся, что их отправят на Тихий океан или в Европу, но не в такое убогое место. Старший офицер 393-й эскадрильи подполковник Томас Клэссен сразу же по прибытии исчез в штабе авиабазы и с тех пор его никто не видел. Когда же он наконец появился, то отказался отвечать на какие-либо вопросы.
Когда же подошло время завтрака, то к штабу подъехало столько военной полиции, сколько летчики никогда в жизни не видели. Их джипы и мотоциклы подняли тучи пыли, которая и не думала оседать.
Появившийся вскоре перед ними начальник разведки эскадрильи капитан Джозеф Башер также ничего толком не смог им сказать, но пытался отшутиться, утешив летчиков сообщением, что всего в ста милях от них находится город Солт-Лейк-Сити, где имеются бары, игровые автоматы и, что самое главное, много женщин. Он напомнил им также, что фургоны пионеров-первопроходцев пришли в эту пустыню еще в 1846 году, и их следы можно обнаружить и сегодня.
— Так же когда-нибудь здесь обнаружат и наши кости! — сострил первый лейтенант Джакоб Безер, радиолокационный офицер эскадрильи — маленького роста, сухощавый и остроумный. Безер, будучи евреем, страстно желал «убить как можно больше нацистов». Когда Британия вступила в войну, он пытался завербоваться в Королевские ВВС, но его родители настояли, чтобы он завершил свое инженерное образование в Университете Джона Гопкинса. Однако, на следующий день после Перл-Харбора Безер преодолел сопротивление родителей и вступил в одно из подразделений армейской авиации США. Вскоре Безер стал выдающимся специалистом по радиолокации. Дело было новым, и его важность с каждым днем увеличивалась. Когда эскадрилью переводили в Вендовер, Безер подал рапорт о переводе в боевую часть. Его проба была отклонена.
Старый друг Тиббетса майор Томас Фирби также прибыл в Вендовер. Его прекрасный послужной список и выдающееся боевое мастерство, проявленное в ходе бомбежек Германии, сделало майора Фирби наиболее известным штурманом-бомбардиром во всей дальней авиации США и лучшей кандидатурой для обучения своему искусству других бомбардиров 393-й эскадрильи.
Следующим на базу прибыл сержант Джордж Кэрон, проехавший в пыли и жаре через всю Америку. Он появился у ворот базы в летной куртке и с расстегнутым воротником, что являлось двойным нарушением формы одежды. А потому сержант был задержан военной полицией прямо на КПП. Его отвели к дежурному офицеру военной полиции, чтобы тот определил наказание, которому должен быть подвергнут один из лучших воздушных стрелков, летавших на «крепостях».
Внезапно из смежного помещения Кэрон услышал знакомый голос:
— Это ты, Боб?
— Конечно, это я, полковник.
— Заходи, — приказал Тиббетс.
Смерив насмешливым взглядом застывших от удивления ЭМПИ,[1] Кэрон выскочил из «дежурки» и влетел в соседнее помещение, где полковник Тиббетс тепло приветствовал своего старого боевого товарища. Затем полковник объяснил воздушному стрелку, зачем тот был вызван в Вендовер:
— Боб, мне нужен человек, который знает свое дело, как ты, и способен обучить этому других. Держа при этом язык за зубами.
— Полковник, — ответил сержант, — я даже сам не знаю, здесь я или еще нет.
Тиббетс улыбнулся, но больше не сказал ничего. Те, кому это положено, узнают все в свое время.
Вечером того же дня Тиббетс в первый раз собрал вместе своих новых подчиненных.
— Вы прибыли сюда, — сказал полковник, — для подготовки к выполнению специального задания. Кто будет признан годным, отправится за море.
Все одобрительно загудели. Ледяным взглядом Тиббетс заставил их утихнуть:
— Вас ждет не футбольный матч. Мы здесь для того, чтобы общими силами закончить эту войну.
— Самый лучший способ вылететь из эскадрильи, — продолжал Тиббетс, — это интересоваться сутью нашего задания. Не задавайте никаких вопросов и не отвечайте на них, если они непосредственно не касаются вашей работы. Я знаю, что многие из вас удивлены столь строгими мерами безопасности, которые здесь существуют. Не удивляйтесь — эти меры необходимы. Никогда и не при каких обстоятельствах не упоминайте об этой базе. Ни женам, ни невестам, ни сестрам. Словом, никому!