Второй долг - страница 24

Она думала, что не могла изменить мою семью? Возможно, она была права. Но она точно, черт подери, изменила меня.

— Все, что ты сказала, — чушь.

Она пожала плечами.

— Верь во что хочешь.

Я всмотрелся в ее глаза, пытаясь копнуть, как можно глубже, чтобы увидеть правду. Что-то в этой резкой перемене казалось фальшью.

Она смотрела прямо на меня, ничего не тая.

У нас заканчивалось время. Вытащить из нее правду придется попозже.

— Хватит драмы. Мы уходим, — пробормотал я. — Пришло время.

Она фыркнула.

— Делай то, что нужно. Уверена, в Аду припасено специальное место для всех Хоук.

— Проклятье, Нила!

Она вздрогнула.

У меня не было сил на еще одну ссору с ней, особенно учитывая то, что мне надо было сконцентрироваться и пройти через все, что должно произойти.

— Веди себя как положено. Хоть один разок в своей гребаной жизни доверься без полного понимания всего.

Дернув ее за руку, я потащил ее к выходу.

Каким-то волшебным образом, она освободилась из моего захвата и сама пошла к двери.

Я сжал челюсть, когда она бросила мне отстраненный взгляд и исчезла в коридоре.

Гребаная женщина.

Догнав ее, я взял ее за руку.

Мое сердце пропустило удар от такого простого прикосновения. До этого времени я всегда хватал ее за локоть или предплечье — кристально ясно показывая наши роли. Итак, что же я делаю, беря ее за руку, будто мы равные?

Ее пальцы дернулись, а затем она переплела их с моими.

Мой член затвердел, и я резко остановился. Я хотел ее.

Ее ногти были длинными, и кончиками она внезапно провела по тыльной стороне моей руки.

Я втянул воздух между зубами. Болезненное покалывание вернуло меня в воспоминание о том, как она царапала мою спину, пока я входил в нее.

Ее пальцы побелели, когда она усилила захват. Я даже не вздрогнул, когда два ее ногтя прорвали мою кожу, выпуская кровь. Это был прекрасный пример ее срыва. Она не понимала меня. Не понимала, что давала лучший из возможных подарков. С болью приходит облегчение, а с облегчением приходит холод.

Мое сердце замедлило ритм. Мой нрав усмирился. Любое воспоминание о пламени исчезло.

— Спасибо за то, что напомнила мою роль в своей жизни, мисс Уивер. То, что сейчас произошло, не повторится.

«Я не буду настолько слабым, чтобы вновь поцеловать тебя.

Я не буду настолько глупым, чтобы поверить, что ты видишь меня настоящего».

Она дернула подбородком.

— Хорошо.

Я вернулся к покорному перворожденному сыночку.

— Будь любезна, убери свои когти.

Скромная улыбка заиграла на ее губах.

— Мои когти? — она невинно заморгала. — Не понимаю о чем ты.

Опустив голову, я пробормотал.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Свои когти, которые стискивают мое сердце.

Распутав наш пальцы, я схватил ее за локоть. Боль, там, где ее ногти ранили меня, помогла сосредоточиться. Я был ослеплен ею. Загипнотизирован обещанием большего — связи, о которой я не смел и мечтать.

Все это было ложью.

И меня уже тошнит из-за того, что меня постоянно используют.

Шагая по коридору и таща за собой добычу, я произнес:

— Достаточно, мисс Уивер. Достаточно игр. Мы покончили с этим.

Верхняя комната.

Комната спрятанная на втором этаже, в тупике. Серванты, расставленные в коридорах, выставляли напоказ древние работы вязания крючком и спицами. Братьям «Блэк Даймонд» и посетителям было запрещено здесь появляться.

Это было женское крыло — здесь жили моя бабушка и сестра, а еще здесь находился кабинет отца и личные покои. Его спальня находилась выше на другом этаже, в одной из башен. Неприступная и заполненная оружием, готовая к войне, которая никак не начиналась.

Нила не разговаривала, пока я вел ее по огромной каменной лестнице вверх к восточному крылу. Она следовала послушно, но сильно отставала, мне практически приходилось тащить ее.

— Куда ты ведешь меня? — ее взгляд путешествовал по второму этажу, когда мы ступили на него.

— Ты скоро все узнаешь, — стиснув зубы, я потащил ее за собой.

— Это сделали Уивер? — спросила она, когда дернула меня и остановилась, чтобы рассмотреть вышитое полотно, на котором был изображен «Хоуксбридж Холл», купающийся в солнечном свете, пока на переднем газоне гарцевали лошади.