Второй легион - страница 42
— Янош, нет! — выкрикнула Зиглинда.
— Назад! — послышался крик Лиандры, и я почувствовал давление на голову, которое часто появлялось, когда поблизости практиковали спонтанную магию. Раздался оглушительный грохот, затем до меня донёсся запах озона, а лицо обдуло тёплым ветром.
Одно мгновение царила тишина.
— Святые экскременты! — крикнул Янош. — Лиандра, ты что творишь? Эта маленькая проклятая…
— Клянусь богами, что следующая молния попадёт в того, кто только посмеет дёрнуть пальцем! С меня хватит!
Лиандра редко повышала голос, но в этот раз повысила. Она по-настоящему рассердилась. Я знал, на что она способна, когда сердится. Казалось, гнев увеличивал её способность к спонтанной магии. На постоялом дворе я видел, как она в таком состоянии одним жестом разбила на тысячу кусочков тяжёлую, укреплённую железом дверь.
— Это он взял в руки сталь, а не я, — послышался голос Наталии. — Я безоружна.
— В её случае это ничего не значит! — ответил взволнованно Янош. — Она убивает руками, как другие кинжалом.
— Остановитесь и сядьте! Оба, — я сказал это доминирующим тоном. Это был небольшой трюк, минимальная магия, которому мог научиться любой. Для этого только требовалась уверенность в том, что то, что приказываешь, так и произойдёт. Тогда срабатывал даже тихий голос.
— Вы не можете ей доверять, — сказал Янош, и я услышал, как его меч скользнул обратно в ножны.
Наталия ничего не ответила, но я услышал, как она села.
Оба звука были далеко друг от друга, и это меня успокоило.
— Сядьте, оба, — сказал я. — Лиандра, где Искоренитель Душ?
— Он всё ещё в горле медведя. Никто не осмелился прикоснуться к клинку. Он светится.
Проклятый меч. Неужели ему обязательно нужно всем показывать, что он проклят? Мне было знакомо это сияние. Он взял жизнь медведя, его силу и теперь ждал, когда подарит их мне. А я, я… я страстно их жаждал.
Рана в боку причиняла боль, голова гудела, свет очей погас, а проклятый клинок обещал избавление, если я только приму его.
— Кто-то должен проводить меня.
Я с трудом встал и почувствовал руку на своей руке.
— Зиглинда? — спросил я, ощутив её запах, но не был уверен, действительно ли это она.
— Серафина, — последовал ответ. — Зиглинда поражена словами Наталии. О похотливых стонах и тому подобном. Я, напротив, никогда не доверяла Яношу.
Теперь, когда я слышал только голос, я осознал, что он действительно был другим. Не только другие интонации голоса Зиглинды, нет, другим был тембр… звучал старше.
— Между вами должно быть ведутся интересные дискуссии, — сказал я.
Я попытался сделать шаг; рану в боку стянуло, и из-за этого я чуть не упал на колени.
— Помедленнее, сержант. Ещё два шага…
— Я не сержант.
— Нет, Хавальд, сержант. Просто ты не хочешь себе в этом признаться. Ты всегда им был.
Что она имеет в виду?
— Не сейчас, сержант. Вот. Протяни руку…
Сначала я нащупал клыки медведя, неприятное ощущение. По расположению клыков я предположил, что медведь лежит на боку. Он был таким большим, что даже теперь мне почти не нужно было наклоняться, и это напугало меня после всего случившегося. Я ощущал близость Искоренителя Душ, как он притаился.
Одно мгновение я колебался, затем прикоснулся к мечу. Меня затопило тепло, казалось, в меня затекает волна белого света и заполняет. На одно мгновение я почувствовал его — медведя: увидел самого себя, моё искажённое лицо, заметил, как бледная сталь проникает в меня…
Я бы упал, если бы клинок всё ещё не торчал в горле медведя, а Серафина не поддерживала меня.
Я опустился на землю, прислонившись спиной к медведю. В этот раз я не сопротивлялся, когда жизнь медведя хлынула в меня. Я почувствовал тепло в боку, знал, что кожа и рёбра срастаются, ощутил, как голова стала меньше гудеть, и боль совсем пропала.
Меня затошнило.
Но Искоренитель Душ был у меня в руках, и я увидел, как видит он. Не то, чтобы это было зрение, скорее восприятие, знание. Я знал, что Серафина стоит рядом, там лежит Зокора, а вон там другой медведь, и что он ещё жив. И я «увидел» двух медвежат в задней части пещеры, неподвижных, но ещё живых.
Восприятие было странным. Это были очертания со светящимися краями, тенями и светом, условные, но непосредственно настоящие.