Второй шанс 1 - страница 58

Вечером я первым делом отдал тренеру справку из диспансера. Учитывая, что, в отличие от прошлого раза, я выглядел вполне бодро, Храбсков предложил под занавес повторить комбинацию с двойкой прямыми, сокращением дистанции, боковыми ударами и джебами на отходе. Но на этот раз предложил разрывать дистанцию не по прямой, а с уходом в сторону. Тем самым осложняя противнику задачу догнать меня своими джебами, если, конечно, он после моей атаки будет в состоянии это сделать.

На прощание Валерий Анатольевич снова напомнил о грядущем турнире.

– У тебя ведь II юношеский?

– Вроде бы да…

– Так вот, в твоей весовой категории, я узнавал, будут обладатели II и I разрядов, ниже не заявлялись. А по нормативам, если не в курсе, три победы над второразрядниками и уж тем более над перворазрядником, если попадётся, дают тебе право на присвоение I разряда. Ты понимаешь, что тебе есть к чему стремиться?

– Согласен, Валерий Анатольевич, заполучить I юношеский – это хороший стимул, – улыбнулся я.

Кстати, только на днях, роясь в ящике стола, обнаружил «Зачетную классификационную книжку спортсмена», согласно записи в которой я и впрямь являлся обладателем II юношеского разряда по боксу. Потом уже вспомнил, что да, выдавали мне такую книжечку, но потом она куда-то затерялась с концами.

В пятницу после уроков, как и обещал, Бузов явился принимать экзамен у нашего хора. Рядом с ним в первом ряду актового зала уселись завуч, завхоз и преподавательский состав в лице учителей истории, алгебры и геометрии, эксплуатации подвижного состава и – отчего душа моя затрепетала – Верочки.

На авансцене – наш хор из шести человек. Помню, читал где-то, что смешанный хор – минимум 12 участников, но нам приходится довольствоваться тем, что есть. Тем более что два микрофона подключены, мы с Валей тоже будем негромко подпевать.

– Ну что, готовы? – спрашивает Николай Степанович и, когда я подтверждаю это кивком головы, даёт отмашку. – Начинайте!

Следом я сам даю отмашку, и наше инструментальное трио играет вступление, изображающее сначала тихий, затем всё более громкий стук колёс по стыкам рельсов. И вот уже пошла маршевая мелодия, вступают хористы. И я вижу, как не только Бузов, но и ещё несколько человек притоптывают в такт гимну. Похоже, зацепило, и я не могу сдержать довольную улыбку.

А когда мы закончили, Николай Степанович первым принялся аплодировать, а за ним подхватили остальные. Впрочем, овации устраивать не стали, похлопали секунд десять, и на том успокоились.

– Как вам товарищи, понравился гимн? – спросил директор, делая пару шагов к сцене и оборачиваясь к слушателям.

В ответ раздалось разноголосое:

– Отлично! Неплохо! А ничего…

– Ничего, – передразнил Бузов нашего завхоза. – По мне так здорово! Молодец, Варченко, не подвёл.

Я подошёл к краю сцены и Бузов крепко пожал мне руку.

– И музыканты молодцы, и хористы… Все молодцы! Вот это я понимаю – настоящий гимн железнодорожников!

После чего, заставив меня склониться со сцены, чтобы лучше слышать его негромкий голос, крепко уцепил меня за плечо:

– Варченко, признайся, это точно ты сочинил?

Конечно, я мог бы сказать правду, но зачем? В данный момент авторы будущего гимна, возможно, ещё и на свет не появились, получается, я ничего ни у кого не украл. Поэтому ответил, искренне глядя в глаза:

– Николай Степанович, обижаете!

– Ладно-ладно, не дуйся, – хмыкнул директор, наконец-то отпуская моё плечо и, снова оборачиваясь к зрителям, добавил. – А жаль, что День железнодорожника уже прошёл, ещё почти целый год ждать[18]. Ну ничего, в октябре в ДК Дзержинского будет отмечаться юбилей Пензенского отделения Куйбышевской железной дороги, я сделаю всё, чтобы наш хор там тоже выступил. Это будет хорошим довеском к успехам нашего училища. В прошлом году мы выпустили…

Дальше минут на пять перед собравшимися директор толкал речь, сколько было выпущено помощников машинистов и проводников (на трёх курсах помимо девушек учились и трое юношей, почему-то выбравших для себя эту профессию). Вспомнил и тех выпускников, кто в профессиональной карьере добился серьёзных успехов. В общем, народ стал позёвывать – я-то уж точно – когда наконец выступление закончилось и Бузов разрешил всем валить восвояси. Хору тоже было разрешено идти, а мы втроём остались репетировать дальше.