Введение в аналитику - страница 9
В этом смысле наш клуб был именно тем, что, видимо, прочно исчезло из нынешней>18 английской жизни. Там витал дух свободного сомнения, по крайней мере — потенциально в виде благого намерения. Мы как бы постоянно спрашивали: "Что мы делаем с миром? Что собираемся делать?" Возможно, правильнее сказать так: "Что делают с нашим миром? Что мы сделаем в ответ?"
Клуб соединял самые разные и занимательные умы. Основать его предложила, кажется, миссис Сидней Уэбб>19. Начало было положено собранием у сэра Эдварда Грея>20 и мистера Холдейна (ни один из них тогда еще не был пэром) в Уайтхолл-Корте, где присутствовали одновременно столь несочетаемые по природе своей элементы, как Бертран Рассел (ныне лорд Рассел), Сидней Уэбб (который теперь стал лордом Пасфилдом), Лео Макзи (уже в 1902 году
заявлявший о германской угрозе и требовавший Великой войны), Клинтон Даукис>21, который связал нас с миром финансов, Карлайон Беллэрс — бывалый моряк, Пембер Ривз>22 — прогрессивный новозеландец, обосновавшийся в Англии, У.-А.-С. Хьюинз, Л.-С. Эмери и Г.-Дж. Маккиндер>23, готовые восстать втроем под началом Джозефа Чемберлена против свободной торговли. Позже к нам присоединились лорд Роберт Сесил, Майкл Сэдлер>24, Генри Ньюболт>25 (тот, "Барабаны Дрейка”), Дж. Бирчинаф, усиливающий финансовое крыло, Гарвин, способствоваший уничтожению последних следов энциклопедизма в "Encyclopaedia Britannica”, Джосайя Уэджвуд>26, лорд Милнер, Джон Хью Смит>27, полковник Репингтон>28, Ф.-С. Оливер>29, Ч.-Ф.-Г. Мастерман>30 и другие. Мы дорожили нашим общением и всегда ходили на встречи. Несколько лет мы собирались в отеле "Сент-Эрминс” в Вестминстере, а позже — в Уайтхолле, в ресторане, на месте которого сейчас находится театр.
...Бертран Рассел решительно порвал с клубом. Произошел спор, при котором я, к сожалению, не присутствовал. Хьюинз, Эмери и Маккиндер заявили, что они фанатично преданы империи. "Это моя империя, права она или нет”, — говорили они. Рассел отвечал, что массу вещей он ставит выше империи. Он бы скорее дал погибнуть империи, чем пожертвовал свободой. Если эту преданность клуб собирается исповедовать. И ушел, как типичный либерал- эгоцентрик, не посоветовавшись со мной. Позже мне передали смысл спора. Я сказал, что полностью на его стороне. Империя — удобство, но не божество». — Уэллс Герберт Джордж
«Опыт автобиографии. Откровения и заключения одного вполне заурядного ума (начиная с 1866 года)». — М.: «Ладомир», «Наука», 2007. — стр. 389-391.
Г. Уэллс происходил из небогатой семьи, получил несистемное, случайное образование, на жизнь зарабатывал в качестве помощника у мелких предпринимателей или преподавая в начальной школе, где преподавание в начальных классах могли вести ученики старших классов, которые затем, сдав квалификационный экзамен, становились учителями в школе. Так бы Г. Уэллс и прозябал в низших слоях британского общества, но в 1884 году в начальную школу в Мидхерсте, где он работал ассистентом учителя, пришла официальная бумага министерства образования, в которой сообщалось, что решено провести экзамены и соответственно их результатам учредить некоторое количество мест для безплатного обучения в Нормальной школе наук (англ. Normal School of Science) в Южном Кенсингтоне со стипендией — гинея>31 в неделю — и на время сессии проездом до Лондона и обратно за казённый счёт в вагоне второго класса. Г. Уэллс втайне ото всех заполнил графы анкеты, и после блестяще сданных экзаменов был немедленно принят как «учитель-практикант» на годичный курс биологии у самого профессора Т.Г. Хаксли, который был чрезвычайно популярен и авторитетен в обществе, о котором писали газеты и общение с которым считалось честью.
Нормальная школа наук (впоследствии — Королевский колледж наук, а ныне — часть Имперского колледжа Лондона — кузнице кадров Британской Империи и надгосударственного управления) тогда состояла из трёх курсов: биологического, геологического и физико-астрономического. Обучение на каждом длилось год. Студент, поступивший на один курс, в случае успешной сдачи экзаменов переходил на другой, а окончив все три, получал университетский диплом. Студентов в Нормальной школе было немного: 20-30 человек на каждом курсе. При этом примерно половину из них составляли представители той же социальной среды, что и Г. Уэллс.