Введение в Священное Писание Ветхого Завета - страница 14

Во–вторых, есть праздники, суть которых — воспоминание о чем–то, что имело место единожды в прошлой (например, День Победы или День Славянской письменности), и плодами чего мы пользуемся сейчас (например, свободой, независимостью или теми или иными культурными ценностями).

Религиозный (церковный) праздник — это тоже воспоминание. Воспоминание о том, как Бог некогда совершил деяние, вспоминая которое, мы сейчас надеемся, что Богжив и силен повторять это действие и в отношении нас. Под таким деянием Бога подразумевается прежде всего дело Спасения. Это воспоминание выражается в соответствующем ритуале (действе) и слове о деяниях Бога. Причем ритуал и слово выражают не просто воспоминание в рациональном смысле, а еще и желание быть причастными к плодам воспоминаемого события.

Исход был первым таким спасительным делом, которое совершил Бог в отношении Своего народа — Церкви. Воспоминание об Исходе и составляет содержание и смысл двух смежных ветхозаветных праздников — Пасхи и опресноков.

И здесь, в Пасхе, мы имеем случай, когда ритуал праздника первого вида (природною характера) переосмысливается и наполняется совершенно другим содержанием и становится праздником–воспоминанием об истории.

В самом деле, в древности, кочевники Палестины каждую весну отмечали что–то вроде праздника «открытая пастбища»: они ели агнца и мазали его кровью косяки дверей, чтобы отогнать злых духов. Израиль взял этот ритуал (Исх. 12,2—11.21—22) и наполнил его воспоминанием об освобождении из Египетскою рабства (12, 25—27). Здесь уместно отметить, что само слово «Пасха», переводимое с еврейскою (pasah) как «прохождение мимо», в смысле пощады, имеет в виду момент, когда Ангел Господень прошел мимо (Исх. 12, 23. 27), то есть пощадил тех, у кого косяки дверей были помечены кровью пасхального агнца.

Таким образом, в своей естественной основе это пастушеский, или скотоводческий праздник.

Далее, земледельцы каждую весну отмечали праздник нового земледельческого сезона: они радовались новому урожаю, который превосходит, замещает все ветхое. Израиль взял и этот праздник (Исх. 12,15)и наполнил его воспоминанием об освобождении и поспешном бегстве из Египта (12, 17.39; 13.3—10).

Кстати, подобное значение имел в Ветхом Завете и обряд посвящения Богу всех первенцев. Существовал древний обычай приносить божеству самое лучшее: первенцев животных и даже человеческих первенцев. В Ветхом Завете предписывается выкуп (в виде жертвенных животных), опять же как воспоминание об освобождении, соделанном Богом (Исх. 13,2. 11—15). Такова библейско–историческая основа Сретения Господня (см. Лк. 2, 23—24).

Две Пасхи — два начала. Смерть и Воскресение Христово неслучайно произошли в связи с Пасхой. Через эти новозаветные события Пасха для христиан стала тоже праздником освобождения от рабства — от греха и смерти. Это Пасха Христова. Она наполнена новым содержанием:

«Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бес квасны, ибо Пасха наша. Христос. заклан за нас. Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1 Кор. 5, 7—8).

Динамика Исхода в Новозаветной Пасхе получает новый импульс. Как будто старт движению дается заново. Как тонко это отражено в Писании! Истории Исхода предшествует история того, как Израиль оказался в Египте (именно такое, вводное значение имеет Книга Бытия — как Израиль оказался в стартовой позиции, из которой он родился как народ Божий).

Это значит, что последний стих Книги Бытия — последняя фраза предыстории и в то же время стартовая позиция собственно истории, начало которой — Исход:

«И умер Иосиф ста десяти лет. И набальзамировали его и положили в ковчег в Египте» (50, 26).

Внешне спокойная справка о смерти и погребении Иосифа. Но это последняя предысторическая спокойная нота. При внешнем своем спокойствии она дышит огромный внутренним напряжением перед тем, как «сорвется с места» стремительная стрела Исхода — настоящей истории.

Все это сродни евангельским интонациям, где последние предпасхальные стихи тоже при внешнем спокойствии и умиротворенности дышат внутренним напряжением ожидания Пасхи: