Вы любите пиццу? - страница 4

В этом «мне надо кое-что сказать» прозвучала такая торжественность, что у Памелы и Джузеппе не хватило духу протестовать против несправедливости, с какой их причислили к «малышам». Но оба быстро утешились, сообразив, что их старшая сестра Лауретта, хоть и замужняя, тоже оказалась отстраненной. Дино, собиравшийся идти к себе на антресоли, снова сел и закурил сигарету. Когда мелкий народец исчез, Марио окинул всех глубокомысленным взглядом.

– Мне не хотелось, чтобы ребятишки слышали, потому что дело очень серьезное и… и опасное.

Если в каждом итальянце дремлет актер, то в любом жителе Неаполя он, можно сказать, всегда бодрствует. Серафина, давно привыкшая к театральным жестам супруга, возмутилась:

– Как тебя понять, Марио? Опять что ли валяешь дурака?

Гарофани издал смешок, в котором явственно слышалась горечь всех непонятых в мире, и призвал в свидетели домашних:

– Вот женщина, знающая меня около тридцати лет… женщина, ради которой я убиваюсь на работе… женщина, которой я доказал свое уважение, подарив восемь детей… И теперь, когда я хочу сообщить взволновавшую меня до глубины души новость, она не находит ничего лучшего, как спросить, не валяю ли я дурака… Нет, право, это не жизнь, а черт его знает что такое! Если все время не держать себя в руках, то останется только пойти в порт и утопиться…

Серафина прекрасно знала, что ее муж сам не верит ни единому своему слову, но не сумела удержаться от слез.

– Успокойся, Марио, и расскажи нам все, – предложил менее чувствительный Рокко.

Глава семьи окинул аудиторию быстрым взглядом и, убедившись, что его готовы внимательно слушать, решил проявить снисходительность и забыть о несвоевременном выступлении жены.

– Есть, конечно, люди несчастнее нас, но много таких, кому живется гораздо лучше, и я часто говорю себе: почему бы нам не присоединиться к этим избранным? Мы же прозябаем в полной нищете, разве нет? Однако мне бы очень хотелось иметь просторное жилье, где все чувствовали бы себя свободнее, а как было бы хорошо купить женщинам новую плиту с электрической печью для пиццы, моторную лодку – Дино, мастерскую – Рокко, мотороллер с коляской «веспа» – Лауретте… А Альдо и Джованни…

Но никто так и не узнал, что именно Марио мечтал подарить молодым людям, ибо послышалось ворчание Дино.

– Мне надо рано вставать, Марио… и я уже вышел из того возраста, когда верят в сказки…

– Но это вовсе не сказка!

Внимание слушателей достигло высочайшего напряжения. Довольный эффектом, Гарофани понизил голос до шепота, так что всем пришлось придвинуться поближе.

– Вы же знаете, как давно я хочу работать на Них?

Всеобщее недоумение выразила самая импульсивная – Джельсомина:

– На кого же это?

– На Синьори, – чуть слышно выдохнул Марио.

Все словно окаменели. Синьори!… Кто же не слышал об этих таинственных и могущественных людях, возглавлявших что-то вроде мафии, против которой даже полиция бессильна. Было также известно, что Синьори никогда не прощают измены, а их агенты никому не ведомы.

– Но я для Них не существовал, – продолжал Гарофани в наступившей гробовой тишине, – слишком беден и незначителен… И вдруг теперь Им понадобились как раз те, на кого никто не обращает внимания… Нужно отвезти одну вещь… точнее, доставить в Геную брильянты стоимостью пятьдесят миллионов.

– Пятьдесят миллионов лир, – простонала Джельсомина.

– И мы получим два процента! Миллион лир! Дино, теперь-то ты видишь, что это не сказки, а? Миллион лир!… Синьори сочли в этом деле вокзалы и дороги опасными, поэтому они решили, что два парня, нанявшиеся на грузовое судно, идущее в Геную, где им якобы обещано место каменщиков, не вызовут ни у кого подозрений. Они возьмут с собой не только брильянты, но и письмо генуэзской фирмы, подтверждающее, что их готовы принять на работу. Так что даже полиция не подкопается… Ах, эти Синьори – настоящие ловкачи! Вот это люди! В Генуе посланцев должны встретить в условленном месте двое мужчин. У них надо спросить: «Вы любите пиццу?», а те ответят: «Только ту, что подают у Мафальда на Капо ди Монте», тогда останется лишь отдать им камни, получить взамен какую-то вещь и привезти ее сюда. Я еще не знаю, что это. На том дело закончится, и мы получим миллион… Это Костантино Гарацци, сапожник с виколо Канале, замолвил за нас словечко… Вот что значит истинный друг! Ну что скажете?