Вы на самом деле хотели бы знать все об экономике? - страница 27

Для нас, как и для Римана [7], экспериментальная физика покоится на таких уникальных экспериментах, которые доказывают математические (геометрические) гипотезы, относящиеся к непрерывному множеству при помощи экспериментальных наблюдений, проведенных в области спроектированных образов дискретного множества. Эта возможность существует благодаря геометрическому принципу топологии инвариантности. На следующем этапе инвариантность определяет те характеристики геометрии непрерывного множества, которые сохраняются в процессе проектирования в качестве характеристик образов дискретного множества. Во втором приближении инвариантности более высоких порядков определяют те изменения в непрерывном множестве, которые переносятся на дискретное множество как изменения инвариантов дискретного множества. Релятивистские изменения измеряемых геометрических свойств процессов в дискретном множестве относятся к этому, более высокому, классу проективных инвариантностей. Уникальный эксперимент в своей сути состоит из преобразований высшего порядка в измеряемых характеристиках процессов внутри дискретного множества. Работа Римана 1859 г., посвященная образованию ударных волн, является моделью основных черт уникального эксперимента.

Принцип уникального эксперимента это ключ к секрету того «любопытного феномена», который мы в общих чертах обсудили ранее.

В позиции Гаусса, Римана и др. есть несколько принципиальных моментов, которые многим читателям этой книги могут показаться слишком сложными для понимания, но на которые мы должны по крайней мере указать. Эти моменты имеют большое значение для последующих разделов этой книги.

Первое. Основные физические принципы, которых придерживался как Риман, так и автор данной книги, часто обозначаются как «онтологическая трансфинитность». Это, собственно, означает, что определения «материи» и «вещества» должны относиться не к образам дискретного множества, а исключительно к «истинным объектам» непрерывного множества. «Свойства», являющиеся атрибутами «материи», никогда не должны отличаться от определения «материи», полностью согласующегося с математической физикой непрерывного множества как такового. Это не значит, что чувственные объекты не соответствуют ничему реальному. Это лишь означает, что наше восприятие дискретности объектов в видимом (дискретном) множестве является искаженным. В любом случае нам необходимо найти реальность в непрерывном множестве, которая соответствует физическому опыту, постигаемому из дискретного множества.

Термин «трансфинитность» был использован здесь в том же смысле, что и в публикациях 1871-1883 гг. Георга Кантора (1845-1918) по вопросу «трансфинитного упорядочивания»; особенно в его работе 1883 г. «Основы общего учения о многообразиях» (Grundlageri). Базисом этой работы Кантора стали приемы, разработанные Риманом для тригонометрических рядов и связанные с этим работы учителя Кантора Карла Вейерштрасса (1815-1897). Методы, предложенные Вейерштрассом, сформировали научный подход Кантора к Фурье-анализу. «Трансфинитность», как понимал это Кантор, подразумевает и вытекает из строго геометрического подхода, согласующегося с подходом Римана [8]. Таким образом, использование термина «онтологическая трансфинитность» является вполне подходящим.

Термин «онтологическая трансфинитность» появляется, в основном, из-за значительной разницы в методе, принятом Гауссом и Риманом, с одной стороны, и геттингенским профессором Феликсом Клейном (1849-1925) и др., с другой. Хотя Кляйн настаивал на том, что современное естествознание утратило те методы научной работы, которые применялись Карлом Гауссом, и приложил все усилия для возрождения этого исчезающего знания, в действительности слабые места в работе великого Давида Гильберта (1862-1943) показали, что ему не удалось постичь геометрические принципы, которые использовали Гаусс, Дирихле, Риман и др. Точно так же основополагающая работа Макса Планка (1858-1947), посвященная проблеме излучения черного тела, не сумела преодолеть препятствия на пути разработки квантовой теории из-за отказа от строгого геометрического подхода в пользу доктрин Клаузиуса, Гельмгольца, Больцмана и др. Европейские авторитеты в области математической физики второй половины XIX века, в лучшем случае, защищали работы Кеплера, Лейбница, Эйлера, Гаусса, Римана и др. от атак эмпириков и понятие «трансфинитности» в качестве математической концепции. Однако они отказывались признавать, что вещественность исходно существует в непрерывном множестве, в том смысле, в каком мы здесь описали «онтологическую трансфинитность». Таким образом, последующие поколения ученых оперировали «методологической трансфинитностью». Так возникло указанное выше различие.