Вы не гаджет. Манифест - страница 19
Границу между личностью и неличностью можно найти где-то в эмбриональном развитии от зачатия до рождения или в развитии ребенка или подростка. Или эти границы лучше всего определять на философско-генетическом пути развития раннего человека, а может, в истории культуры древних крестьян, ставших современными горожанами. Граница может существовать где-то в континууме между маленькими и большими компьютерами. Может быть, она связана с вашими мыслями; может, способность к самокопанию или сопереживанию делает вас человеком. Вот лишь некоторые из многих предлагаемых способов определения личности. Но ни один из них не кажется мне оптимальным. Границы личности остаются размытыми и неоднородными.
То, что мы не можем точно определить, где должны располагаться границы круга сопереживания, не означает, что мы не в состоянии узнать о нем вообще ничего. А то, что мы можем быть лишь приблизительно моральны, не означает, что вообще не надо стремиться быть моральным. Термин «мораль» обычно используется для описания нашего отношения к другим людям, но в данном случае я применяю его в равной степени и к нам самим.
Доминирующая открытая цифровая культура придает обработке информации роль эмбриона в понимании религиозного права или бактерий в моей доведенной до абсурда фантазии. Это классическая ошибка, но последствия у нее новые. Я опасаюсь, что мы начинаем изменять себя таким образом, чтобы подходить под цифровые модели нас, и меня беспокоит вымывание сопереживания и человечности в ходе этого процесса.
Права эмбриона основаны на экстраполяции, тогда как права нормальной взрослой личности очевидны настолько, насколько вообще возможно, ведь личность говорит сама за себя. Существует множество примеров, когда трудно решить, что делать с верой в личность, поскольку обсуждаемая сущность, возможно, и заслуживает сопереживания, но не способна говорить сама за себя.
Должны ли права животных быть такими же, как права людей? Существуют и особенные опасности, когда некоторые люди слышат голоса, которые не слышат другие, и расширяют свой круг сопереживания. Это как раз те случаи, которые надо оставить людям, близким к конкретной ситуации, если такое вообще возможно. В противном случае мы погубим общую свободу, навязывая друг другу метафизические идеи.
В случае рабства оказалось, что рабы, как только у них появился шанс, не просто смогли говорить за себя, но сделали это очень хорошо. Несомненно, Моисей был личностью. Потомки более поздних рабов, как Мартин Лютер Кинг, демонстрировали необыкновенные красноречие и сопереживание.
Новое веяние в Кремниевой долине выражается в том, что некоторые люди — очень влиятельные люди — верят, будто слышат, как алгоритмы, толпы и другие нечеловеческие, существующие в Сети сущности говорят сами за себя. Однако я таких голосов не слышу и уверен, что те, кто слышит, обманывают себя.
Чтобы помочь вам научиться подвергать сомнению фантазии кибернетических тоталистов, предлагаю дуэль двух мысленных экспериментов.
Первый известен уже давно. Как рассказывает Дэниел Деннет, представьте программу, которая может симулировать нейрон или даже сеть нейронов. (Такие программы существуют давно и стали вполне качественными.) Теперь представьте крошечное беспроводное устройство, которое может посылать сигналы нейронам мозга и получать их. Грубые устройства, напоминающие эти, тоже уже существуют; в прошлом я помогал Джо Розену, реконструктивному пластическому хирургу из Дартмутской медицинской школы, создать подобное устройство — «нервный чип», и это была одна из первых попыток передать сигнал в обход поврежденного участка, используя протезы.
Чтобы начать мысленный эксперимент, наймите нейрохирурга, который вскроет ваш череп. Если это неудобно, проглотите наноробота, который умеет проводить операции на мозге. Замените нерв вашего мозга одним из этих беспроводных устройств. (Даже если бы такие устройства довели до совершенства, сегодня было бы невозможно их соединить. Искусственный нейрон должен был бы задействовать все те же синапсы — в среднем около семи тысяч, — что и удаленный биологический нерв.)